был новый стандарт хвата.
— Я не говорила об этом вслух.
— Я слышал, как Эдуард сказал это по телефону.
— Ты нас обоих слышал?
— Да.
Я повернулась к Никки.
— Ты тоже все слышал?
— Ага.
— У меня есть некоторые способности настоящего ликантропа, но я бы не смогла услышать весь разговор.
— Вероятно, тот факт, что ты — всего лишь носитель, но не перекидываешься, ограничивает твои способности. — Предположил Олаф.
— Наверное. Даже у тебя в человеческой форме слух не такой крутой, как в львиной.
— Я не проверял. Большинство людей не разговаривает рядом со мной по телефону, когда я нахожусь в львиной форме.
— Не сомневаюсь.
— В таком случае я бы решил, что люди воспринимают всех ликантропов в своей жизни одинаково.
Мне не слишком понравилось, что он запихнул себя в одну коробку с теми оборотнями, которых я знаю, но я решила забить. Иногда ты сам выбираешь, сраться тебе с человеком или нет.
— Если честно, дома мы спокойно говорим по телефону, и неважно, кто рядом и в какой форме.
— В таком случае контроль ваших оборотней в этой форме воистину совершенен, если остальные воспринимают их, как должное.
— Мы все уже давно живем с ликантропией — гораздо дольше, чем ты. Требуется время, чтобы научиться контролировать своего зверя. — Сказал Никки.
— Мне говорили, что для новичка мой уровень контроля потрясающий.
— Это правда. Ты впечатлил меня своим контролем во Флориде, когда мы в последний раз работали вместе. — Заметила я.
— Спасибо.
— Не заслужил бы, не стала бы хвалить. — Сказала я.
— Ты хочешь завести детей?
— А мы типа не собираемся обсудить дело или, может, новоявленные улики? — Поинтересовалась я.
— Мы скоро все узнаем об уликах, и будем говорить только о деле, когда вернемся в офис шерифа, так что сейчас я намерен обсуждать другие вещи.
— Если честно, я не думала, что мы с тобой когда-нибудь будем обсуждать детей, Олаф.
— Как и я, но я увидел тебя с ребенком, и что-то в тебе смягчилось. Я не ожидал увидеть подобное.
— Да я сама в шоке. — Честно призналась я.
— Твой разговор с женщиной меня тоже удивил.
— Ты про Брианну?
— Да.
— Она меня удивила тем, что назвала своих детей в честь персонажей любимой книги. — Сказала я. — Мне она не показалась любительницей литературы.
— В детстве она была другой. Ты ее слышала. Она открыла для себя мальчиков, и книги были забыты. — Возразил Олаф.
— Если бы они действительно были забыты, она бы назвала близняшек как-то иначе. — Заметила я.
— Это было неожиданно. — Согласился он.
— Знаю. Я думала, она вся из себя такая секси и с ветром в голове, но если поговорить с ней о чем-то, кроме стрип-клубов и подруг, то можно обнаружить глубину ее личности.
— Она бы изменила своему мужу. — Олаф произнес это так, словно ничуть в этом не сомневался.
— Ты не можешь быть в этом уверен.
— Я уверен, что мог бы соблазнить ее.
— Я заметила, как старательно ты с ней флиртовал.
— Тебя это беспокоит?
— Я не ревную, если ты об этом.
— Я тебе завидую.
Я не знала, что на это ответить, так что просто проигнорировала его и сказала:
— Она подходит под профиль твоих жертв, только высоковата немного, поэтому, когда ты начал с ней заигрывать, я, вместо того, чтобы ревновать, испугалась, что ты увидишь в ней потенциальную жертву.
— Значит, твое беспокойство продиктовано ее безопасностью, а не твоей ревностью?
— Да. — Ответила я, подумав: «Вряд ли я вообще когда-нибудь стану тебя ревновать», но эту мысль лучше оставить при себе.
— Почему ты беспокоишься за нее? Она не твоя подруга. Она тебе никто.
— Она — личность, Олаф. Я держала на руках ее ребенка и наслаждалась этим. Я знаю, какой была ее любимая книга в детстве, и что она назвала своих детей в честь персонажей оттуда. Я знаю, что ее мать и свекровь покупают кучу всего для близняшек, и что она захламляет вещами гостиную, чтобы они перестали это делать. Я знаю, что она, вероятно, вуайеристка, которая ходит в клубы. Она для меня реальна, и мысль о том, что для тебя — нет, меня напрягает.
— Я социопат, Анита. Я не способен на эмпатию. Ты это знаешь.
— Умом знаю, но понять не могу.
— Как и я не могу понять твоего сочувствия к этой женщине, от которой мы только что уехали.
— Думаю, нам просто надо согласиться с тем, что мы не согласны друг с другом. — Сказала я.
— Ты очень тихо себя ведешь, Никки. — Заметил Олаф.
— Я просто слушаю. — Ответил Никки с заднего сиденья, где он действительно сидел чертовски тихо.
— Ты социопат. Ты чувствуешь что-либо к женщине, от которой мы уехали? — Спросил Олаф.
— Я могу почувствовать то, что чувствует Анита.
— У тебя больше нет своих собственных чувств? Ты стал просто эхом Аниты?
Я услышала, как Никки вздохнул. Я потянулась назад между сиденьями, чтобы он мог взять меня за руку. Не самая удобная поза для того, чтобы держаться за ручки, но лучше хоть какое-то касание, чем вообще без него. Этот тяжелый вздох мне не понравился, как и тот факт, что причиной ему могла быть я.
— У меня есть свои мысли и чувства.
— Ты способен выражать их? — Уточнил Олаф.
— Конечно.
— Если бы ты захотел выйти на охоту за Брианной Гибсон, мог бы ты это сделать, зная, что Анита не одобряет? — Олаф посмотрел на Никки в зеркало заднего вида.
— Брианна Гибсон мне не интересна, так что это неважно. — Большой палец Никки погладил мои пальцы, когда он ответил Олафу.
— Ты известен тем, что добываешь информацию силой — почти так же хорошо, как это делаю я. В пытках не преуспеть, если не наслаждаться ими, Никки.
Я постаралась ничего не чувствовать по поводу сказанного Олафом, потому что если Никки поймет, как меня это расстраивает, его ответ не будет честным. Его рука в моей застыла.
— Некоторыми из них я наслаждался. — Ответил Никки. — Но в какой-то момент они перестали приносить мне удовольствие, и стали просто частью работы.
— Я тебе не верю. — Сказал Олаф, снова глянув в зеркало заднего вида.
— А мне плевать, веришь ты мне или нет.
Я вмешалась:
— Я знаю, что ты гордился своей работой. Тебя нравилось иметь репутацию плохого парня.
Никки кивнул и вновь начал поглаживать мою ладонь своим большим пальцем.
— Мне нравилось иметь репутацию, которая отпугивает от меня других плохих парней. Да, этим я наслаждался.
— Ты наслаждался болью, которую причинял. — Произнес Олаф.
— До определенного момента — да, но после —
