к редактору форм и ресурсному отделу. Загодя до этого я посетил Железное и до предела забил свой инвентарь серой, солью, известняком и всеми неизвестными мне и науке минералами, которым не посчастливилось попасться мне на глаза. К логову вернулся в полуобморочном состоянии, с плывущими перед глазами разноцветными пятнами и кругами. Все-таки быть манчкином в реале, а не в игре оказывалось ой как не просто…
Вызвав боевое тело, я первым делом начал заполнять ресурсный отдел. Минералы, камни, кремний, оникс, сера, соль и прочие компоненты помещались легко, а вот с образцами биологического характера все обстояло не так гладко, как хотелось бы. Место, выделенное под них, оказалось ограниченным, причем достаточно жестко. Как я понял, эти материалы подвергаются в инвентаре разложению на минералы, углерод и прочие компоненты, а в чистом виде не хранятся и не могут быть использованы. Так что с идеей создавать из ресурсов ту же стрелу по мнимому образу из помещенного в ресурсный отдел дерева, волокон, смолы и камня возникли сложности.
Собственно, когда я попытался овеществить привязанный скорняцкий нож из имеющихся материалов, то система ответила отказом: во-первых, в ресурсном отделе не оказалось кремния, именно такой структуры, из которого состоял нож, во-вторых, воспроизведение веревочной и лыковой обмотки на рукояти с фиксацией смолой было невозможно. По идее, даже если я привяжу простой камень, то не смогу его материализовать из ресурсов боевого тела, поскольку помещенный туда материал должен будет на сто процентов соответствовать исходному со всеми своими примесями и включениями.
Вторым разочарованием стала материализация привязанного оружия с использованием протовещества. Я потратил на это дело 1.04 единицы редчайшей материи, но разобрать ее обратно не получилось. По факту я просто создал нож. Он не «отщипнулся» от меня, не уменьшил мой объём, мое существо, и не исчезал если я его бросал. Скорее всего протовещество преобразовалось и заполнило форму, вернее создало автономную копию записанного оружия. Я мог поместить его в инвентарь, и даже мог попытаться заново привязать его. При этом одновременно я мог создать еще один нож, из жизненных ресурсов своего организма.
Это было большим обломом, ведь из протовещества я мог создать новый модуль для боевого тела, и меня теперь буквально давила жаба. Вот он, опыт, сын ошибок трудных, на какие жертвы приходится идти ради него и науки. Может этот нож волшебный? Зачарован на облом…
47. Сновидение — суряные демоны (ночь 58 — день 61)
Русалки приснились мне на девятый день, довольно-таки долгие «роды», как по мне. Соскучился, хотя вроде бы и скучать все это время не приходилось.
Очнулся на я вершине, заросшей лесом горки. Забавно, похоже у меня образовалась дыра в терминологии. Уход из яви в сон называется засыпанием, а осознание себя в яви после сна — пробуждение. А вот термина для ухода из сна в явь не было, как и термина для осознания себя во сне. Возможно следует использовать те же термины, то есть засыпание — это и уход из яви в сон, и осознание себя во сне, а пробуждение это и осознание себя в яви после сна, и уход из сна в явь. Тогда, следуя этой терминологии, я заснул на заросшей лесом горке.
Это место оказалось оформлено в новом, довольно непривычном стиле. Если попытаться охарактеризовать все, что кардинально изменилось и добавилось одним единственным словом, то я выбрал бы слово огонь. Во-первых, стоял закат и яркие огненные небеса заливали округу теплым оранжевым светом. Во-вторых, посреди этой локации полыхало огромное кострище, при чем не простым огнем, а тем самым жар-цветным пламенем, которым светился цветок папоротника, неспешным, глубоким, оранжевым, с переливами внутри, бликующим, словно поверхность воды. Красотища! Вот бы через него с голенькими русалками попрыгать…
Но тут то меня ждал облом — русалки, впервые за все время нашего знакомства оказались одеты! На них были красивые длинные сарафаны из белой ткани, украшенные цветными изображениями цветом и расшитые драгоценными каменьями. Рукава у сарафанов были отложные, у Дубравки белый цвет переходил в зеленый, а у Лалы — в голубой. Волосы моих возлюбленных были распущены и увенчаны настолько увесистыми и объемными венками, что я опасался, как бы их изящные шейки не подломились под этой махиной…
— Гой-еси добры девицы, — не удержался я, на что русалки захихикали, — дело пытаете или от дела лытаете?
— Так-то это мы спрашивать должны, — с напускной обидой заметила Дубравка.
— Кто успел тот и смел, — парировал я, а затем похвалил: — Классные наряды, а я что, опять голый?
— Выдать тебе сарафан? — с готовностью предложила Лала.
— Да не, меня подруги не поймут если в таком увидят, — открестился я.
— Может тогда тебе сурицу выдать? — поинтересовалась Дубрава.
— А, давай, — махнул я рукой, и сбросив рукой с головы несуществующую шапку на землю добавил: — говори Москва, разговаривай Рассея!..
— Экий ты шустрый, дай ему, — возмутилась Лала, — иди да возьми!
— Если сможешь, — добавила Дубравка.
— Так, а где? — поинтересовался я, надеясь, что ответят они не в рифму.
— Позади! — хором возвестили русалка.
Я резко повернулся, уже в самом начале поворота начиная замечать, как пространство вокруг меняется. Длинное, быстрое, слегка смазанное движение, словно меняется кадр на слайдере, и вуаля: только что был лес и вечер и вот уже день и пустыня!
Разворот назад перенес меня в другую локацию, или правильнее сказать повернул в другую локацию? Причем движение, которым я обернулся было не обычным, поворачиваясь я словно знал, что там увижу. Такое ощущение словно кто-то знакомый окрикнул меня со спины, и я повернулся к нему, уже зная кого именно увижу. Ради эксперимента я повертелся на месте, и в право и влево, но никуда не переместился. После этого сосредоточился, представил, что за спиной у меня горит костер и стоят две русалки, постарался себя в этом убедить, поверить, и только после этого начал поворачиваться, ощущая как мир вокруг смазывается и меняется.
Разворот я не стал завершать, поскольку не все квесты на этой локации были завершены, но то чувство, с которым его начал — я запомнил.
Здесь царила бескрайная пустыня и какой-то «вечный» полдень. С удивлением я осознал, что мне жарко и я начинаю потеть. Наличие пота наводило на крамольную мысль — а во сне ли я еще? Однако при это все основные атрибуты сна присутствовали — отсутствие одежды, отсутствие чувства заряда огня, отсутствие ульты.
Передо мною возвышался огромный черно-лилово-красный зиккурат. Это такие ступенчатые пирамиды. Ну или что-то очень похожее на зиккурат. Высотой
