Книга Нечто чудесное - Джудит Макнот

Джордан поднял голову и, увидев сокрушенное лицо доктораДенверса, выходившего из спальни Александры, едва не завопил от боли и тоски.

– Мне очень жаль, – тихо сказал доктор убитым горемродственникам и друзьям, ожидавшим в холле. – Я бессилен ее спасти. Она ссамого начала была безнадежна.

Вдовствующая герцогиня прижала к губам платок и, рыдая,прислонилась к плечу Тони. Мелани бросилась на шею мужу. Джон Камден обнялплачущую жену за плечи и повел вниз, где мучился неизвестностью Родди Карстерз.Доктор подошел к Джордану:

– Вы можете войти к ней, попрощаться… но она вряд ли васуслышит. Ее светлость в глубокой коме и через несколько минут… самое большеечерез час тихо отойдет. – И, увидев искаженное мукой лицо герцога, мягкодобавил:

– Она не почувствует боли, Джордан, даю слово.

Горло Джордана спазматически сжалось, и, пригвоздив к местуни в чем не повинного врача взглядом, исполненным бессильной ярости, он вбежалв комнату.

У кровати горели свечи. Александра лежала неподвижная,мертвенно-бледная. Лишь грудь едва поднималась и опускалась.

Попытавшись проглотить ком в горле, Джордан сел на стулрядом с кроватью и всмотрелся в любимое лицо, стараясь запомнить каждую черту.«У нее такая гладкая кожа, – с болью подумал он, – невероятно длинные ресницы,словно темные веера на щеках… Она не дышит!» – Нет, не умирай! – хрипловыкрикнул он и схватил вялую руку, стараясь нащупать пульс. – Не умирай!Почувствовав слабые, почти неразличимые нитевидные удары, Джордан облегченновздохнул и неожиданно понял, что не может больше молчать. – Не покидай меня,Алекс, – умолял он, прижимая ее к себе. – Господи, только не покидай меня! Яеще так много тебе не сказал, столько мест не смог показать! Но если ты уйдешь…Алекс, пожалуйста, дорогая, не уходи.

– Послушай меня, – продолжал Джордан, почему-то твердоубежденный, что она останется жить, если поймет, как много значит для него. –Послушай, какова была моя жизнь, пока ты не ворвалась в нее. в этих своихржавых доспехах. Моя жизнь казалась пустой и никчемной. А потом у меняпоявилась ты, и теперь я испытываю чувства, в существование которых не верил, ивижу то, чего никогда не видел раньше. Ты не можешь себе представить такого,дорогая, но это правда, и я сейчас докажу тебе.

– Цветы на лугу голубые, – пробормотал он дрожащим отнепролитых слез голосом. – А у реки – белые. А по арке в саду вьются красныерозы.

Подняв руку Александры, он потерся о нее щекой.

– И я заметил не только это. Полянка у беседки, там, гдестоит плита с моим именем… в точности похожа на ту, где мы когда-то фехтовалипрутиками. И, дорогая, мне необходимо сказать еще кое-что. Я люблю тебя,Александра.

Слезы все-таки хлынули из глаз, не давая говорить.

– Я люблю тебя, – измученным шепотом выдохнул он, – и еслиты умрешь, никогда этого не узнаешь.

Гнев и отчаяние вытеснили тоску, и Джордан, сжав ее руки,перешел от молений к угрозам:

– Александра, не смей покидать меня! Иначе я вышвырнуПенроуза на улицу на следующий же день, клянусь! И без рекомендаций! И безжалованья тоже, ты слышишь? А Филберт последует за ним! Я снова сделаю ЭлизабетГрейнджфилд своей любовницей, мало того, отдам ей твое обручальное кольцо! Онавсю жизнь мечтала быть герцогиней Хоторн…

Минуты превращались в часы, однако Джордан не умолкал,переходя от просьб к ругательствам, и, когда надежда стала угасать, унизился долести:

– Подумай о моей бессмертной душе, дорогая. Она черна, какадская смола, и без тебя я ни за что не исправлюсь и постепенно вернусь кстарым привычкам, и дьявол придет за мной в конце жизни.

Он выжидал, прислушиваясь, наблюдая, стискивая холодную рукужены, словно пытаясь влить в нее свою силу, и внезапно решимость и надежда,побуждавшие его неустанно говорить с Алекс, развеялись в п??ах. Удушливоеотчаяние сжало сердце Джордана. Он прижался щекой к щеке Александры. Широкиеплечи содрогались от рыданий.

– О, Алекс, – всхлипывал он, укачивая ее на руках, какребенка, – разве я смогу жить без тебя? Возьми меня с собой. Я хочу уйтивместе…

И тут он почувствовал слабое дуновение и скорее угадал, чемуслышал невнятный шепот.

– Скажи, родная, – в отчаянии охнул он, наклоняясь ближе. –Хоть что-нибудь, любимая. Александра снова пошевелила губами.

– Что, дорогая? – переспросил Джордан, не уверенный в том,что верно понял. Она снова шепнула что-то, и глаза Джордана широко раскрылись.Он уставился на нее, и плечи снова затряслись, но уже от смеха. Сначала тихого,а потом ликующего, радостного, громом отдавшегося в мертвенной тишине дома.Вдовствующая герцогиня, доктор и Тони вбежали в комнату, в полной уверенности,что Джордан помешался от горя. – Тони, – едва выговорил Джордан сквозь взрывыхохота, по-прежнему не выпуская руку жены, – Александра считает, что у ЭлизабетГрейнджфилд слишком толстые пальцы!

Услышав шаги Джордана, Александра повернула голову наподушке. С того ужасного вечера прошло двое суток, два дня и две ночи лихорадкии бреда. И каждый раз, ненадолго приходя в себя, она видела сидевшего у постелиДжордана с осунувшимся, измученным лицом.

Теперь Александра наконец очнулась и очень хотела услышатьтот же нежный голос, что два дня назад, увидеть горящую в глазах любовь. ОднакоДжордан выглядел сдержанным, совершенно невозмутимым и таким отстраненным, чтоАлександра на миг смутилась – неужели ей привиделась та душераздирающая сцена уее постели, когда он изливал душу в полной уверенности, что жена умирает?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он с вежливойозабоченностью, словно обращаясь к малознакомому человеку.

– Благодарю вас, прекрасно, – ответила она так же любезно. –Немного устала.

– Ты, по-видимому, желаешь узнать, что случилось два дняназад?

На самом деле Александре хотелось только, чтобы он обнял ееи признался в любви.

– Да, конечно, – ответила она вслух, удивляясь непредсказуемойсмене его настроений.