Европе? Британия будет играть доминирующую роль в Германии, которую до сего времени играла Франция. Это хорошо, поскольку поставит барьер против влияния России. Британия и Россия способны быть подходящим противовесом Австрии». Чтобы содействовать такому развитию событий, Фридрих, используя третьи страны, пытался убедить русских министров, что французы недалеко ушли от австрийцев и хотят заключения мира, поэтому русские могут «оказаться в двойном проигрыше» (left in the lurch) (выражение Митчела). Некоторые сообщения, приходящие из России, намекали на то, что и русские тоже могли бы согласиться на мир. А может быть, деликатно спрашивал Фридрих, был бы полезен разумно предложенный кому-нибудь в Санкт-Петербурге подарок в денежном выражении? Все это являлось следствием неудач Франции в Канаде: 12 сентября британцы захватили Квебек.
Прусская армия также начала восстанавливаться. У Генриха было около 60 000 человек, и в ноябре Фридрих после нескольких длительных и тяжелых маршей присоединился к нему у Эльстерверды, к северо-западу от Дрездена. Короля воодушевили победы Фердинанда над французами, и он подталкивал его к более активным действиям, нацеленным на полное вытеснение их из Германии, в то время как Фридрих и Генрих будут беспокоить Дауна, угрожая коммуникациям между Богемией и Саксонией и пытаясь принудить фельдмаршала покинуть Дрезден.
Существовали и другие неприятности, помимо сдачи Шметтау Дрездена. В ноябре 1759 года Фридрих послал Финка с 15-тысячным войском к Максену, западнее Пирны-на-Эльбе. Максен расположен на возвышенности, поэтому армия, удерживающая его, могла контролировать дороги из Богемии в Дрезден. «Там у тебя будет хорошая, защищенная позиция», — писал Фридрих Финку. К сожалению, Даун оказался более расторопным. Он понял при Гохкирхе, что если часть прусской армии изолировать от основной, как отряды Финка, и противопоставить ей превосходящие силы, то ее вполне можно победить. Он занял все высоты, господствовавшие над путями отхода пруссаков с позиций, и 20 ноября атаковал их с юго-запада, в то время как генерал Ласи начал атаку с юго-востока и севера. У каждого их них — у Дауна и Ласи — было столько же солдат, сколько у Финка, к тому же он проспал марш австрийцев к линии атаки. Подвергшись массовому натиску превосходящих сил неприятеля, Финк потерял половину орудий и часть людей. На следующий день он сдался с оставшимися войсками — 13 000 человек. Последующие годы войны Финк провел в австрийском плену, в конечном счете предстал перед военным судом и был приговорен к году заключения в крепости. Письма Генриха содержали мало приятного для Фридриха. «Кто бы ни командовал под руководством короля, обязательно потеряет из-за этого честь и репутацию», — это написано их брату Фердинанду. «Он швырнул нас в жестокую войну, и только отвага генералов и солдат способна вытащить нас из нее…» Генрих полагал, что Финк развернулся на немыслимой позиции. И вскоре Митчел вновь писал домой о непримиримых разногласиях между королем Пруссии и его братом. Сказано несколько преувеличенно, но то, что на какое-то время страсти накалились, не вызывает сомнения.
Максен стал тяжелым ударом для Фридриха, находившегося во Фрейберге, к юго-западу от Дрездена. Он уныло писал Финкенштейну о возможности утраты Саксонии. За Максеном последовало меньшее по масштабам, но также печальное событие у Мейсена, где командовал генерал Дерик. Дерик, подвергшись нападению сильного противника, капитулировал с 1500 солдатами. Фридриха разгневали эти две унизительные неудачи. Наступила зима — в начале декабря были сильные снегопады, — и войска находились в самых неблагоприятных условиях.
1759 год стал годом кровавых поражений. Русские отошли, но могли и вернуться, если их не удастся склонить к миру. Австрийцы слишком часто добивались удачи. Даже французы продемонстрировали твердость в противодействии Фердинанду и отбросили его назад, к Ганноверу — у них теперь был другой главнокомандующий, герцог де Брольи, обладавший хорошей репутацией. В декабре появилось сообщение: Кауниц считает, что король Пруссии вот-вот будет уничтожен.
Помимо триумфа Фердинанда под Минденом, в этом мрачном году Фридриха радовали успехи англичан в борьбе с французами в Канаде. Однако он знал, что британцы не желают возобновлять свои обязательства в Европе. Они не хотели дразнить Россию и Швецию и ставить под угрозу торговлю лесом военными действиями на Балтике, о которых так часто просил Фридрих. Между тем французы также планировали, как понял Фридрих, ограничить вмешательство в германские дела, чтобы иметь возможность сосредоточить силы против Британии, и намеревались вновь создать англичанам некую угрозу вторжения, отвлекая этим их внимание от боевых действий в Канаде.
Все это, казалось, не давало ничего Фридриху, а случись любая серьезная угроза Британии со стороны Франции, это можно было бы расценивать как неудачу, хотя такой поворот событий казался ему маловероятным. Французские планы зависели от усиления позиций Франции на море, но ее флот был почти полностью уничтожен 29 ноября в сражении в заливе Киберон-бэй. Война опустошала казну и Франции, и Британии, и Пруссии. 1 января 1760 года Фридрих написал Генриху, что у него вышли почти все ресурсы. Финансы Пруссии — особая гордость короля — сейчас пребывали в плачевном состоянии, и король с сожалением отдал приказ о понижении стоимости валюты и искусственном повышении инфляции, что решало его непосредственные бюджетные проблемы за счет долгосрочного падения репутации прусской марки.
Стремление Фридриха к миру не вызывает сомнения, и в первые месяцы 1760 года он предпринимал активные действия в этом направлении. Король полагал, что и Франция, и Британия, несмотря на соперничество, могут пойти на переговоры, и он делал различные предложения Лондону и, через третьи страны, Парижу — даже пытался писать личные послания к доверенному посреднику[252] во Франции. Через него король получал письма от Шуазеля. В них говорилось, что Людовик XV очень хочет мира, но самым верным путем к нему были бы прямые переговоры между Францией и Британией. Это Фридриху приходилось учитывать с оговорками. Шуазель, говорил он, является креатурой Вены, хотя изо всех сил это опровергает, заявляя, что не он подписывал Венский договор.
Он много беседовал с Митчелом, писал своему большому другу, герцогине Саксен-Готской. Фридрих спрашивал у милорда Маришаля, находившегося в Испании, как европейские дела видятся оттуда. Центральным вопросом его контактов был вопрос: нельзя ли инициировать установление всеобщего мира в ходе конференции, совместно созванной Францией и Британией при поддержке Пруссии? Территориальные проблемы, которые нельзя было бы уладить при наличии доброй воли, отсутствуют, а эта ужасная война должна быть как-то остановлена. Он писал — и в это время верил — Австрия и Россия откажутся от участия в такой конференции. Фридрих стремился, чтобы всякие переговоры, ведущие к миру, принимали в расчет интересы Пруссии, и нет оснований
