В горнице в дальнем углу горела одинокая свеча, чуть затененная с одной стороны, чтобы не разбудить спящих в кроватках мальчишек, у изголовья которых сидела Марфа и вязала шарф. Домовой для вязания свет не требовался, ведь она в темноте не хуже Терентия видела, но свеча горела не для нее. Свечу Марфушка зажигала специально для Василисы, которая до слез боялась темноты и раньше, до того как догадались зажигать свечу, часто просыпалась ночью и испугавшись начинала плакать. Теперь свеча горела в детской горенке каждую ночь.
Переступив порог, Руслан приветственно кивнул домовушке и, осторожно ступая, прошел к маленькой кроватке с отогнутым чуть-чуть одеялом. Мужчина бережно уложил ребенка, аккуратно укрыл одеялом и, не удержавшись, чмокнул курносый носишко, с робко проступающими, еще пока бледными веснушками. Потом Змей глянул на мальчишек, украдкой вздохнул и, поднявшись на ноги, покинул горницу.
В кухне его уже дожидалась Златослава, снабдившая родича указаниями о том, где ему ночевать, и пожеланием хороших снов. Руслан подмигнул ей и направился в указанном ею направлении, зевая и потягиваясь.
Ёжка осталась стоять у окна, глядя в звездное небо над макушками деревьев. Она смотрела на перемигивающиеся голубые и зеленые искорки, страшась увидеть багровую, ту, что предрекла когда-то хинская вещунья. Ягушенское чутье молчало, а Злата знала, что все ее страхи напрасны. Для нее и Зареслава, и даже для их детей и может даже внуков, но потом ведь…
— Ягуся моя, хватить в окошко глаза лупить да звездочки считать! К мужу давай топай, а то он уже, поди, заждался, — насмешливо проговорил Терентий, запрыгивая на подоконник и бодая лбом под локоть свою подопечную.
— Рень, как ты думаешь…, - начала было Златослава, протянув руку и погладив кота.
— Я думаю, что тебе пора спать, — фыркнул фамильяр и уже без усмешки, до сего момента слышащейся в голосе, добавил. — Не прилетит она, Ёжка. Не тревожься и спать иди!
Последний раз погладив рыжего по пушистой шерстке, Златка благодарно ему улыбнулась и поспешила к мужу. Терентий проводил ее взглядом и, широко зевнув, улегся спать прямо на подоконнике. «Все будет хорошо, — засыпая, думал Ёжкин кот. — Все у нас теперь будет хорошо».
Эпилог или как живется Ёжкиному семейству.
— А я тебе говорю, ни в какую Академию она не пойдет учиться! — топнула ногой Златослава Лиходольская, она же Баба Яга.
— Хочешь, чтобы наша дочь неучем росла?! — возмущенно вопросил ее супруг, княжич Зареслав, которого в Белояжском царстве знали как Святозара Добролюбова, главу Магической Академии.
— А я ей на что?! — взвилась Яга пуще прежнего. — Ты сам сказал, что моих знаний достаточно, чтобы детей учить…
— До того как они в Академию поступят! — не отступал от своего слова внук Змея Горыныча. — Уж прости, моя дорогая супруга, но дети должны обучаться в Академии и наша дочь в том числе!
— Я тебе сказала, сама ее обучу! Ягой будет она и точка! Не хватало еще, чтобы ты из девки колдуна-воителя делал! — горячилась Ёжка, размахивая руками и одновременно пробираясь ближе к стоящей у колодца ступе.
— Вот откроешь свою ягушинскую Академию, вот тогда и посмотрим, может я и соглашусь, чтобы ты детей обучала, — не сдавал позиции колдун, следуя по пятам за Ягой. — А пока таковой нет, наши дети будут учиться в Магической Академии!
Глядя на расшумевшихся родителей сквозь заросли малины, я ловко прихлопнула севшего мне на нос комара и, поерзав на траве-мураве, устроилась удобнее. Скандал набирал обороты, но беспокоиться пока было не из-за чего. Мамка с папкой себе такое развлечение раз в седмицу устраивают. Сначала ругаются из-за какого-то пустяка, а после мирятся и снова в нашей Избушке-на-Курьих-Ножках тишь, да гладь и Божья благодать.
Позади меня послышалось пыхтение и через пару мгновений слева и справа от меня на травке под кустом малины вытянулись во весь рост мои братики: близнецы Венцеслав и Велимир, да младшенький Всеволод. Двойневые наши молодцы уже совсем взрослые, осемнадцать годков стукнуло. Они уже два года, как в Академии учатся, отец на их успехи никак не нарадуется. Красивые они у нас, загляденье просто, все в папку нашего пошли: рослые, широкоплечие, волосы кудрявые каштановые, глаза серые, словно озерца чистые. Девки за ними стайками бегаю, да в унисон вздыхают, а этим бы только колдовство творить, да упырей всяких на трактах гонять. Мамка говорит, годков через десять перебесятся и за ум возьмутся, хотя после очередной их шалости она порой сообщает, что эти два озорника, наверное, никогда не повзрослеют. Младшему Севушке только одиннадцать минуло, он всеобщий любимец и баловень. Внешне он на маму похож, а вот характер отцовский обстоятельный и спокойный. Дед его частенько в Белояжск забирает погостить, Сева науку воинскую постигает среди отроков, при царе Кощее состоящих. Люблю я своих братиков, сил нет как!
— Давно шумят? — тихонько поинтересовался Велимир, отцепляя репей от рукава рубахи.
— Почитай уж час беснуются, — со вздохом ответила я, поглядывая то на братьев, то на родителей. — Как улов?
— Вон в ведре смотри, — отозвался Венцеслав, махнув головой куда-то за спину.
Привстав чуток и обернувшись, без удивления обнаружила вместительное ведерко, в котором рыбки было, что называется с «горкой». Окуни да мелкие щучки топорщили вверх свои хвосты, а некоторые поглядывали на нашу компанию мутными глазами. Горестный вздох вырвался сам по себе. Это ж мне, сколько чистить придется!?
— Да, не вздыхай так, Лиска-Василиска! — хохотнул Веня, обернувшись ко мне и заговорщицки подмигнув, добавил уже серьезно. — Чего мы сестре не поможем, что ли!
— Тогда рыбу делим поровну, — тут же решила я стребовать обещание.
А то знаю я их! Ляпнут нехотя «почистим», а потом назад пятками, мол, не мужское это дело рыбу чистить. Тут надо сразу их на слове ловить, потом поздно будет. Вот если пообещают, деваться им не куда, они у меня такие, ежели чего пообещали завсегда сделать должны.
— Давайте, что ли к заводи русалочьей проберемся, — предложил Велимир, с опаской поглядывая на то, как наша боевая мама, пытается залезть в ступу, а отец ее не пускает, — а то чует мое сердце на кухню нам сейчас никак нельзя. Да и Марфа занята, она капусту квасит, не до нас ей с рыбой ентой.
Я снова вздохнула, мысленно жалея нашу домовушку. Проблема с квашеной капустой в нашей Избушке уже десять седмиц длится, словно капуста эта какая-то заколдованная — исчезает почти на глазах. Марфушка бедная замаялась уже с ней, ну, ничего скоро прекратится все.
— Ку-у-уда!? — возмущенный вопль папки заставил нервно передернуть плечами и снова обратить свой взор к родной Избушке. — А ну не тронь, кому говорю! Не тронь!
— Ты мне тут не командуй! — возмущенно заверещала Баба Яга, отчаянно цепляясь за край ступы, в то время, как папа пытался аккуратно ее оттащить от столь опасного, по его мнению, средства передвижения. — Ишь взялся честной Ёжке что-то запрещать!
