Камба со сломанными лодыжками не могла сама подняться на башню. Осталась ли она в своей комнате или ее занесли туда на руках?
Люди, стоявшие вокруг меня, восхищенно заахали. Некоторые упали на колени и склонили головы, другие прижали ладони к груди и завороженно наблюдали. На мой взгляд, ничего особенно не изменилось. Рядом со мной стояла молодая женщина и спокойно смотрела в небо. Я шепотом обратилась к ней:
– Не подскажете, что происходит?
– Вы мешаете мне молиться, – рявкнула она, но в следующий момент заметила мой белый наряд. – Ох, простите… Я не узнала вас. Вы святая-наоборот, та, что не может видеть Небеса, да? Благословенная вчера днем читала о вас проповедь.
В моей груди разгорался пожар. Пока я следила за тем, как переносят мои вещи, Джаннула складывала обо мне легенду. Я прочитала писание: настоящим «святым-наоборот» был Пандовди, предводитель восстания против Абастера, которого за содеянное похоронили заживо. Что Джаннула имела в виду, дав мне такое прозвище? Явно ничего хорошего.
– Она сказала, что вы обязательная часть Небесного плана, – торопливо добавила женщина, как будто все мои чувства были написаны у меня на лице. – Каждая вещь содержит в себе свою противоположность. Так в мире поддерживается равновесие.
Я проглотила раздражение и спросила:
– Так что вы там видите?
– Золотистый свет. – Она снова подняла карие глаза к небесам. – Они сжимают этот свет в огненный шар, похожий на второе солнце, или, наоборот, разворачивают его на все небо, словно волшебный купол, который накрывает весь город и не пропускает драконов.
По словам святой Йиртрудис, этой способностью обладал Абастер, причем он был настолько силен, что мог самостоятельно защитить целый город – хотя, конечно, в те времена города были поменьше. Теперь, когда я узнала, что видят горожане, становилось понятнее, как Джаннула так быстро взрастила семена веры в сердцах людей. С собственным зрением было трудно поспорить.
Вдруг я поняла, что, пока Джаннула и итьясаари заняты, я могу связаться с Киггзом, не опасаясь лишних ушей. Я бросилась в свою комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы не пропустить возвращение полудраконов, и устроилась на кровати с тником, который мне дал сэр Катберт. Он прочирикал несколько раз, прежде чем я услышала громкий шепот Киггза:
– Подожди. Я в толпе.
Я подождала, удивляясь тому, как он мог оказаться в толпе. Я думала, он все еще прятался в замке. Наконец его голос прохрипел:
– Все хорошо. Я зашел в собор.
– Ты в городе?
– В замке я чувствовал себя бесполезным, – объяснил он. – Здесь я проверяю готовность гарнизона, провианта, обороны стен. Что бы ни задумала Джаннула, кажется, она пока никак не мешает подготовке к войне. Это хорошая новость.
– Как ты можешь все это проверять, оставаясь незамеченным? – спросила я.
– Меня замечают. Но я стараюсь попадаться на глаза только верным мне людям. Я сказал, что запрет появляться в городе – часть особой стратегии, так что я могу тайно присматривать за некоторыми личностями. – Он помолчал. Я почти что слышала, как он улыбается. – Не только ты умеешь выпутываться из неприятностей с помощью блефа.
Я столь же искусно умела попадать в неприятности с помощью блефа, но я решила с ним не спорить.
– Ты видишь эту… обновленную ловушку святого Абастера?
– Невероятно, правда? – воскликнул он. – Когда Ларс и Абдо тренировались ее создавать, а дама Окра кидалась чашками, я даже предположить не мог, какой мощной и красивой станет эта ловушка. Мы с Сельдой надеялись, что она будет лишь одним из оборонительных средств, но теперь мне кажется, что с ее помощью можно защитить город и всех его жителей.
– Да, – несчастным голосом произнесла я. – Наверное, можно.
– Способны ли они создать такую ловушку без Джаннулы? – спросил он.
– Не знаю, – ответила я.
– Потому что она нам нужна, – продолжил Киггз. – Если ты не найдешь доказательства, что Джаннула саботирует подготовку к войне или хочет выдать нас Старому Арду, разоблачение ее святости может подождать, как бы мне ни было трудно в этом признаваться. Мы успеем освободить итьясаари после того, как Горедд освободится от войны.
– Наверное, – слабо пискнула я.
– Горедд для нас на первом месте, – сказал он. – Но я должен сказать, что это самое невероятное зрелище за всю мою жизнь. – Он говорил так, будто стоял у двери или окна собора и смотрел на небо.
– Я его не вижу, – произнесла я не без раздражения.
– А могут ли его видеть драконы? Нужно спросить в гарнизоне. Знаешь, что мне это напоминает? Слова святого Юстаса: «Небеса – это золотой дом…»
Я не хотела это выслушивать.
– Пока ты следишь за тем, как идет подготовка к войне, не мог бы ты, пожалуйста, попробовать разузнать новости про дядю Орму? Гарнизон Комонота или ученые в Квигхоуле могли где-нибудь видеть его или почуять его запах.
– Да-да, конечно, – рассеянно отозвался Киггз, и я поняла, что он больше меня не слушает. Все его внимание захватило золотое небо.
Я вернулась в часовню. Когда итьясаари закончили тренировку, они спустились с башни, смеясь и весело переговариваясь. Камбы с ними все-таки не было. А через пару минут я вдруг осознала, что Ларс и Бланш тоже отсутствуют.
С лестницы донесся крик Ларса. Он звал на помощь.
– О голубая кожа святой Пру! – воскликнула дама Окра и протиснулась мимо меня. Ларс показался в дверном проеме. Он шел, перекинув Бланш через плечо. Дама Окра помогла ему занести Бланш в часовню и уложить на пол перед камином. Я думала, что она потеряла сознание, но оказалось, что она бесшумно рыдает. Она обхватила голову руками и свернулась в комочек.
Веревка все еще соединяла ее с Ларсом.
– Неужели опять? – воскликнул Недуар. Через секунду он уже сидел рядом с Бланш, проверяя пульс на ее тонком запястье. Чешуйки были рассыпаны по ее коже, словно струпья, на ее горле багровели синяки.
– Прости, – всхлипывала Бланш. – П-прости.
– Она дошдалась, пока ты спустишься внис, – несчастным голосом объяснил Ларс. Его серые глаза покраснели. – Обфязала верефку вокруг шеи и прыгнула. В этот рас чуть меня с собой не утащила.
– Нельзя заставлять ее тренироваться! – воскликнул Недуар, забыв про осторожность. – Когда мы связываем сознания, ей больно. Это жестоко.
Звук шагов по лестнице затих. Я бросила взгляд через плечо и увидела Джаннулу, которая смотрела на нас, прищурившись. А потом она отвернулась от измученной Бланш и продолжила спускаться по лестнице, не сказав ни слова. В этот момент я ее ненавидела.
Недуар развязал Бланш, я помогла ему отвести ее в комнату. Она все еще рыдала. Мы уложили ее в кровать, и я развернулась, чтобы уйти, но тут доктор сжал мою руку и прошептал:
