А потом пришел Брэд Мельцер.
Мельцер публиковал романы, много лет был фанатом комиксов, свое дело знал, и было ясно, что к этим персонажам он подбирался давно. Красноречивый, непритязательный, вдумчивый – странно было ожидать, что этот мальчик погрузит героев DC в муторный мир сомнительной этики, паранойи, крайней кровожадности и сексуального насилия, однако ровно так он и поступил. Получилось что-то потрясающее – как будто «All You Need Is Love»[307] сыграла сатанинская дэт-метал-группа из Норвегии.
Комикс открывался вызывающей, бравурной декларацией о намерениях, которая вывела романные поползновения Мельцера на первый план, а затем продемонстрировала его комиксовое мастерство:
ДОКТОР ФАТУМ ОДНАЖДЫ СКАЗАЛ МНЕ: «ЖИЗНЬ – ЭТО ТАЙНА». НО ЭТО НЕПРАВДА. МЫ ЖЕ ЗНАЕМ, ЧЕМ ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ. ВОПРОС ОДИН: КОГДА? В КНИГАХ ВСЕ ИНАЧЕ. РАСКРЫВ КНИГУ, ТЫ НАЧИНАЕШЬ ТРЕВОЖИТЬСЯ ЗА ГЛАВНОГО ГЕРОЯ ПОЧТИ СРАЗУ. КОНЕЧНО, ТРЕВОГА ЭТА ОБМАНЧИВА. С ГЛАВНЫМ ГЕРОЕМ НИКОГДА НЕ СЛУЧАЕТСЯ НИЧЕГО ПЛОХОГО. А ВОТ ЕСЛИ ИСТОРИЯ НАЧИНАЕТСЯ С ПАРОЧКИ ВТОРОСТЕПЕННЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ…
«Кризис личности», иллюстрация Рэгса Моралеса и Майкла Бэра. © DC Comics
Как, само собой, и обстоит дело в «Кризисе личности» – в начале Вытягивающийся Человек и Файрхок дежурят, примостившись на крыше. Текстовые блоки равномерно распределены по панелям, тонким контрапунктом визуальному ряду и диалогам двух персонажей.
На четвертой полосе мы оказываемся на кухне в Смолвиле, с Кларком Кентом, его приемными родителями и новым рассказчиком, в котором мгновенно узнаем Супермена.
Эти джойсовские сдвиги точки зрения всегда маркированы цветными текстовыми блоками. В одностраничном эпизоде с зелеными блоками мы слышим внутренний монолог Зеленой Стрелы; затем появляется цепочка бледно-голубых реплик (Атом), серых (Бэтмен) или желтых (Робин), и однако, история Мельцера остается замечательно ясна. Каждый голос – выразительный и запоминающийся, и даже когда диалоги и авторский голос переплетаются с пятнадцатью отдельными монологами, даже когда умопомрачительный монтаж означает порой, что в одной сцене контрапунктом звучат четыре или пять голосов, разноцветье едва ли требуется; за многие годы никому не удавалось так близко подойти к оркестровой полифонии Роя Томаса.
В середине первого выпуска Ральф обнаруживает труп Сью, нарисованный весьма недвусмысленно. Некогда веселый детектив стоит на коленях, его нелепо растянутые руки несколько раз обернуты вокруг обожженных останков возлюбленной жены, а его страдальческое лицо катарактой затягивает густая пелена комиксового дождя. Голова откинута, рот распахнут, точно свежевырытая могила для любимой морской свинки, по резиновым щекам рекой льются слезы. Это вам не круиз в Каир на годовщину свадьбы, где чета Дибни разгадала загадку Сфинкса, а Ральф чуть не повредил спину. Смерть невинности обрела новый облик, новый культовый образ. У нас на глазах, выполняя отвратительное обещание окровавленного смайлика из «Хранителей», резиновый детектив обнимал убитую жертву, свою жену. Для четы Дибни серебряный век воистину закончился. Господствующим мифом Америки, пережившей Всемирный торговый центр, стала смерть грез. В защитниках своей бестревожной юности Мельцер и ему подобные разглядели смелую метафору американской невинности и свирепо выплеснули смерть этой ясноглазой наивности в ослепительном взрыве яда и мастерской жестокости. Перед нами – панковская супергероика по-американски.
Рисовал эту историю подающий надежды Рэгс Моралес, чьи искусные композиции выкручивали до максимума эмоциональный символизм и обостряли пластичную выразительность лиц до невиданных пределов страдания, вполне уместных в истории, которая пристойность в гробу видала. Моралес специализировался на супергероях, дошедших до ручки. Он рисовал супергероев, потерявших власть над собой, осиротевших и параноидальных, в поту и слезах – а порой все это одновременно, если того требовали головокружительные американские горки сюжета.
Разгадка детективной интриги у Мельцера в конце концов оказалась нелепой и слегка обламывала, но едва ли это имело значение, а при третьем прочтении комикс действовал только сильнее. В нем были правдоподобные человеческие голоса, текстура, ощущение крайней опасности и ярости – вот почему он так захватывал. Итоговая задача серии заключалась в том, чтобы сделать героев DC ближе, ранимее. Если они справятся с такой историей и останутся в целости, значит они справятся с чем угодно. Продажи были высоки, аудитория бурлила, в середине десятилетия DC достигла пика, а «Марвел» между тем пересматривала свои подходы. Одним из первых ее откликов стала серия «Диск личности». «Новомарвел» славилась своим бесстыдством.
Хороня допущения серебряного века, последний выпуск даже цитировал драматурга Артура Миллера: «Можно считать, что эпоха окончена, когда истощены ее основные иллюзии»[308].
Полемический успех «Кризиса личности» обновленная DC подкрепила популистским праздником жизни под названием «Бесконечный кризис» – двадцатилетним юбилейным продолжением первого великого событийного комикса «Кризис на Бесконечных Землях». Писал его Джефф Джонс, устрашающе внимательный к деталям, и комикс получился заумной плотной энциклопедией, в которой десятилетия сюжетных поворотов объяснялись на одной-единственной панели, а истории целых вселенных и бесчисленных персонажей ужимались до простыней убористого текста. Экшн между тем не ослабевал – Джонс и его художники писали оркестровку буквально для тысяч героев и злодеев, с эмоциональными сценами, мыльнооперными моментами и развитием характеров, и весь стиль DC как будто сплетался в один голос. В Джонса, похоже, нередко вселялась живая душа вселенной DC, и он умел спрессовывать целые годы в одну красноречивую строку – например, когда Бэтмен язвительно огрызается на старого союзника:
БУДЕМ ЧЕСТНЫ, „СУПЕРМЕН“… ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ТЫ ХОТЬ КОГО-ТО ВДОХНОВЛЯЛ, КОГДА БЫЛ МЕРТВ.
«Бесконечный кризис» был плотен и сложен – то ли комикс, то ли путеводитель, – и ядро аудитории DC переживало восторг пополам с облегчением. Работа Джеффа Джонса с неизменной чуткостью откликалась на ожидания фанатов, и он всегда понимал, когда нужны знакомые характеристики, а когда уместно добавить шока или новизны. Но сложно было вообразить, что этот конкорданс понравится широкой аудитории. Он был задуман для специалистов и не представлял интереса для мейнстрима, хотя в качестве введения в обширную и запутанную вселенную DC ему едва ли найдется ровня.
Параллельно с «Бесконечным кризисом» DC публиковала мои «Семь солдат». Эту мегасерию я, как маньяк, что возводит собор из спичек, выстраивал, еще работая в «Марвел», и все ради того, чтобы исследовать самое дно вселенной DC: групповая психотерапия для супергероев с низкой самооценкой; подражатели, покупающие волшебные кольца на eBay; любители суперпорно, в котором девушки дымящейся серной кислотой поливают прекрасные неуязвимые груди.
