Просто небольшая поляна в лесу. Несколько небольших деревьев, правда, оставили, но поотрубали им ветки, очистили от коры и увенчали выбеленными черепами — в основном звериными, но был и один человеческий. Он был на дереве, что росло в центре капища, а земля под ним была рыхлой — там закопали принесённых в жертву рабов. Как и положено при договорах именем Зенды — их опоили специальным дурманящим зельем и закопали ещё живьём. На человеческий череп сел большой ворон, хрипло каркнул…
И в этот же момент из земли высунулась человеческая рука.
Следом показалась ещё одна, а затем, расталкивая уже начинающие разлагаться тела, из ямы выбралась женщина. Мертвенно-бледное лицо, испачканное землёй; грязные спутанные волосы, залитые почерневшей кровью глаза, вместо одежды — лохмотья.
Женщина закашлялась и бессильно растянулась на земле.
— Зенда, — по капищу прокатился многоголосый хор.
— Ч… что… — сипло протянула женщина. — Кто…
— ЗЕНДА.
Её скрутило и будто бы силком подняло на ноги перед висящим на дереве человеческим черепом. Женщина стояла, пошатываясь и тяжело дыша.
— Договор нарушен, — сказал череп. — Должно забрать обещанное.
— Что… я не понимаю… — хрипло произнесла женщина. — Как…
— Кто ты.
— Я…
— КТО ТЫ.
— Я… — плечи женщины опустились. — Я… не помню…
— Ты — Зенда, — сказал череп. — Враги зовут тебя Обманщицей, думая, что могут нарушать договоры, скреплённые твоим именем. Ты никогда не рождалась, но призвана в этот час, чтобы забрать обещанное.
— Да… — прошептала Зенда. — Обещанное… Имя. Мне нужно имя!
— Дейр из клана Детван. Он обещал Хиргу Храброму большую долю добычи, но забрал самое ценное. Забери сердце Дейра Детвана, Зенда, и обрети покой.
Тело Зенды выгнуло дугой, она закричала. Её зубы начали удлиняться и заостряться.
Она, пошатываясь, подошла к дереву с человеческим черепом, наклонилась и вытянула из земли пару длинных тяжёлых стилетов с развитой гардой, с заострёнными дужками.
— Должно забрать обещанное, — повторил идол.
— Да, — сказала Зенда и ударом стилета расколола череп на части. — Я начинаю.
* * *
…Она поднялась с постели одним слитным движением и встала перед окном из бронированного стекла, забранного толстой решёткой.
По ту сторону бушевала многолетняя вьюга, держа в своих ледяных объятиях половину этого несчастного мира.
Он невольно залюбовался. Как в самый первый раз. Как и всегда.
Всё такая же гибкая и стройная… Будто и не было всех этих десятилетий.
Он тоже поднялся с постели, подошёл к ней.
— Я разбудила тебя? Прости.
Он привычным движением обнял и зарылся в коротко остриженные иссиня-чёрные волосы, что ещё не успели отрасти. Забавно, но раны хранителей — даже от магии Незванных — заживают быстрее, чем успевают отрасти волосы…
— Сегодня ты уйдёшь, Пятидесятый, — в её голосе совсем непривычные нотки. Вместо привычного веселья — грусть.
— Ты знаешь почему.
— Потому что должен.
— Как и все мы.
— Да…
Они просто стоят и смотрят на снежную бурю. Возможно, в последний раз смотрят на что-то вместе. Скорее всего — в последний.
Они знают об этом.
— Мы вызвались добровольцами, ты ведь помнишь? — говорит он. — И ты, и я. Изначальные или Рабочие не дойдут, но надо попробовать довести хотя бы Учёных. Если расчёты верны, по ту сторону гор достаточно тепло.
— Если… — эхом откликается она. — Если расчёты верны… Если за горами тепло… Если у Незванных остались только средние корабли…
— Ты сомневаешься, Сто Вторая?
Он улыбается. Это не его привычная эмоция — он научился ей от неё. Она почти всегда улыбается. Ему всегда нравилась её улыбка.
— Прости, — она тихонько смеётся. — Наверное, просто старею. Знаешь…
Она поворачивается и прикасается к его лицу своими тонкими пальцами.
— Мы больше не встретимся в этой жизни, — она улыбается, а в её глазах диковинного лилового цвета печаль… И надежда. — Но я знаю…
Когда-нибудь.
Когда кончится эта долгая зима. Когда нам снова будет тепло.
Может быть не здесь. Может быть не в этом мире.
Но я снова встречу тебя. А ты меня.
Я не знаю этого наверняка. Никто не может знать этого.
Поэтому мне остаётся только верить.
Просто верить и ждать, что однажды всё так и будет.
Что однажды ты просто встретишь меня и поприветствуешь. А я тебя.
И мы снова будем вместе. Чтобы больше никогда не расставаться.
Я хочу в это верить. И я буду в это верить.
Всю эту вечность и все эти жизни.
Я буду верить.
Я буду ждать.
Я буду верить.
Я буду…
* * *
…Сергей проснулся от громкого лязга.
Он лежал на расстеленной на земле старой плащ-палатке, а под головой у него оказался свёрнутый рюкзак. Разведчик повернул голову и увидел, что рядом с ним на земле сидит Эрин, которая сейчас поднимала прислонённое было к частоколу Гаэ Ассайл.
Апостол увидела, что Вяземский проснулся и улыбнулась.
— Я разбудила тебя? Прости.
— Твои волосы… — пробормотал майор. — Они стали… длиннее?
— Чегось? — удивлённо моргнула жрица и тут же замахала руками, увидев, что Сергей пытается встать. — Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Фу! Лежи! Тебе надо отдыхать!
— А… что вообще произошло? — Вяземский недоумённо потёр лоб правой рукой… И неожиданно обнаружил, что ему в руку воткнут катетер, второй конец которого закреплён на руке Эрин.
— Тебя поцарапал в бою хаосит, — объяснила девушка. — Как я уже говорила — их школа некогда специализировалась на ядах и отравлениях. Тебе ещё повезло, что в тебя не воткнулась какая-нибудь дрянь из паршивого металла, типа метательной стрелки или арбалетного болта — на хорошем клинке яд особо не держится, так что тебе досталось всего ничего. Не думаю, что от такого ты бы помер, но мог свалиться с лихорадкой. Так что — гордись! Великая я пожертвовала тебе свою кровь, которая такую заразу нейтрализует на раз-два.
— У тебя тоже первая положительная? — с сомнением произнёс Сергей.
