Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
Человек взглянул на жалкие, красные ножки Козетты и продолжал:
— Когда же она окончит эту пару?
— Она будет над ней корпеть по крайней мере дня три, а то и четыре. Этакая лентяйка!
— Сколько могут стоить эти чулки, когда они будут готовы?
Трактирщица окинула его презрительным взглядом.
— Не меньше тридцати су.
— А вы бы уступили их за пять франков? — снова спросил человек.
— Черт возьми! — засмеявшись грубым смехом, вскричал возчик, слышавший этот разговор. — Пять франков? Тьфу ты пропасть! Я думаю! Целых пять монет!
Тут Тенардье решил, что пора ему вмешаться в разговор.
— Хорошо, сударь, ежели такова ваша прихоть, то вам отдадут эту пару чулок за пять франков. Мы ни в чем не отказываем путешественникам.
— Но денежки на стол! — резко и решительно заявила его супруга.
— Я покупаю эти чулки, — ответил незнакомец и, вынув из кармана пятифранковую монету и протянув ее кабатчице, добавил: — И плачу за них.
Потом он повернулся к Козетте!
— Теперь твоя работа принадлежит мне. Играй, дитя мое.
Возчик был так потрясен видом пятифранковой монеты, что бросил пить вино и подбежал взглянуть на нее.
— И вправду, гляди-ка! — воскликнул он. — Настоящий пятифранковик! Не фальшивый!
Тенардье подошел и молча положил деньги в жилетный карман.
Супруге возразить было нечего. Она кусала себе губы, лицо ее исказилось злобой.
Козетта вся дрожала. Она отважилась, однако, спросить:
— Сударыня! Это правда? Я могу поиграть?
— Играй! — в бешенстве крикнула тетка Тенардье.
— Спасибо, сударыня, — молвила Козетта.
Уста ее благодарили хозяйку, а ее маленькая душа возносила благодарность незнакомцу.
Тенардье снова уселся пить. Жена прошептала ему на ухо:
— Кто он, этот желтый человек?
— Мне приходилось встречать миллионеров, которые носили такие же рединготы, — с величественным видом ответил Тенардье.
Козетта перестала вязать, но не покинула своего места. Она всегда старалась двигаться как можно меньше. Она вытащила из коробки, стоявшей позади, какие-то старые лоскутики и свою оловянную сабельку.
Эпонина и Азельма не обращали никакого внимания на происходившее вокруг. Они только что успешно завершили ответственную операцию — завладели котенком. Бросив на пол куклу, Эпонина, которая была постарше, пеленала котенка в голубые и красные лоскутья, невзирая на его мяуканье н судорожные движения. Поглощенная этой важной и трудной работой, она болтала с сестрой на том нежном, очаровательном детском языке, обаяние которого, как и великолепие крыльев бабочки, исчезает, как только ты попытаешься запечатлеть его.
— Знаешь, сестричка, вот эта кукла смешнее той. Смотри, она шевелится, пищит, она тепленькая. Знаешь, сестричка, давай с ней играть. Она будет моей дочкой. Я буду мама. Я приду к тебе в гости, а ты на нее посмотришь. Потом ты увидишь ее усики и удивишься. А потом увидишь ее ушки, а потом хвостик, и ты очень удивишься. И ты мне скажешь; «Боже мой!» А я тебе скажу: «Да, сударыня, это у меня такая маленькая дочка. Теперь все маленькие дочки такие».
Азельма с восхищением слушала Эпонину.
Между тем пьяницы затянули непристойную песню и так громко хохотали при этом, что дрожали стены. А Тенардье подзадоривал их и вторил им.
Как птицы из всего строят гнезда, так дети из всего мастерят себе куклу. Пока Азельма и Эпонина пеленали котенка, Козетта пеленала саблю. Потом она взяла ее на руки и, тихо напевая, стала ее убаюкивать.
Кукла — одна из самых настоятельных потребностей и вместе с тем воплощение одного из самых очаровательных женских инстинктов у девочек. Лелеять, наряжать, украшать, одевать, раздевать, переодевать, учить, слегка журить, баюкать, ласкать, укачивать, воображать, что нечто есть некто, — в этом все будущее женщины. Мечтая и болтая, готовя игрушечное приданое и маленькие пеленки, нашивая платьица, лифчики и крошечные кофточки, дитя превращается в девочку, девочка — в девушку, девушка — в женщину. Первый ребенок — последняя кукла.
Маленькая девочка без куклы почти так же несчастна и точно так же немыслима, как женщина без детей.
Козетта сделала себе куклу из сабли.
Тетка Тенардье подошла к «желтому человеку». «Мой муж прав, — решила она, — может быть, это сам господин Лафит. Бывают ведь на свете богатые самодуры!»
Она облокотилась на стол.
— Сударь… — сказала она.
При слове «сударь» незнакомец обернулся. Трактирщица до сих пор называла его или «милейший», или «любезный».
— Видите ли, сударь, — продолжала она (ее слащавая вежливость была еще неприятней ее грубости), — мне очень хочется, чтобы этот ребенок играл, я ничего не имею против, если вы так великодушны, но это хорошо один раз. Видите ли, ведь у нее никого нет. Она должна работать.
— Значит, это не ваш ребенок? — спросил незнакомец.
— Что вы, сударь! Это нищенка, которую мы приютили из милости. Она вроде как дурочка. У нее, должно быть, водянка в голове. Видите, какая у нее большая голова. Мы делаем для нее все, что можем, но мы сами небогаты. Вот уж полгода, как мы пишем к ней на родину, а нам не отвечают ни слова. Ее мать, надо думать, умерла.
— Вот как! — проговорил незнакомец и снова задумался.
— Хороша же была эта мать! — добавила трактирщица. — Бросила родное дитя!
В продолжение этой беседы Козетта, словно ей подсказал инстинкт, что речь шла о ней, не сводила глаз с хозяйки. Но слушала она рассеянно, до нее долетали лишь обрывки фраз.
Между тем гуляки, почти все захмелевшие, с удвоенным азартом повторяли гнусный припев. То была крайняя непристойность, куда были приплетены Пресвятая дева и младенец Иисус. Трактирщица направилась к ним, чтобы принять участие в общем веселье. Козетта, сидя под столом, глядела на огонь, отражавшийся в ее неподвижных глазах; она опять принялась укачивать подобие младенца в пеленках, которое она соорудила себе, и, укачивая, тихо напевала: «Моя мать умерла!.. Моя мать умерла!.. Моя мать умерла!»
Уступая настояниям хозяйки, «желтый человек», «миллионер», согласился, наконец, поужинать.
— Что прикажете вам подать, сударь?
— Хлеба и сыру, — ответил он.
«Наверно, нищий», — решила тетка Тенардье.
Пьяницы продолжали петь свою песню, а ребенок под столом продолжал петь свою.
Вдруг Козетта умолкла: обернувшись, она заметила куклу, которую девочки Тенардье позабыли, занявшись котенком, и бросили в нескольких шагах от кухонного стола.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
