Забыв о том, что должен куда-то бежать и что-то делать, Волчонок замер у стремени коня. Рассказывали, что далеко на севере зимними ночами в небе полыхают такие же огни. Тогда он не верил, а теперь выходило, что это правда.
Свет становился все ярче. Он напоминал зарево от далекого пожара. Уже чудился запах гари и дыма, когда вдруг откуда-то из его сердцевины родился глухой рокот — так рушится прогоревшая домовина погребального костра, — и к звездам взмыл на краткий миг золотистый столб искр.
И потух. И больше ничего.
Фрейр вскрикнул.
— Он смог! — тряхнул он сжатыми кулаками. — Он все-таки это сделал!.. Он сумел!.. Я всегда верил в людей! — И оглянулся на застывшего у стремени Волчонка сияющими, совсем не страшными глазами. — Он остановил Рагнарёк!
— Кто? — выдохнул Недоносок. — Мой… вожак?
Фрейр широко кивнул.
Зарево росло, поднимаясь над стенами Асгарда. Треск и грохот усиливались и наконец пересилили шум боя, достигнув слуха каждого. Неизвестно, кто первым крикнул: «Пожар!» — но когда смысл клича дошел до сражающихся, клубы дыма заполонили тесные внутренние дворы, а из окон и бойниц чертогов Одина вырывалось пламя. Деревянные части уже охватил огонь, по воздуху летала дранка, как птицы с опаленными крыльями, и снопы искр садились на соседние крыши. Пожары занимались и по соседству. Осажденные и осаждающие так увлеклись боем, что пропустили миг, когда пожар можно было потушить, — оставалось лишь спасти то, что не успел пожрать огонь, и увести подальше женщин и детей.
Сообразив наконец, что делать, люди повернулись к огню. На мостах в воротах снова возникла давка — воины, смешавшись, спешили в город, а навстречу им бежали мирные жители. Увеличивая суматоху, метались выпущенные кем-то кони и коровы, с криками летали куры и петухи, похожие на ожившие факелы с дымящимися хвостами. Животные, которые еще оставались привязанными, ревели и ржали, создавая шум.
Словно зная, что в любой миг его могут уничтожить, огонь с яростью вырвался на свободу и заметался по крышам и стенам, вгрызаясь в дерево и заставляя лопаться камень и течь расплавленное серебро. Разливавшийся волнами нестерпимый жар гнал людей прочь от горящих домов.
Спасаясь от пожара, женщины и дети бросились к мужчинам, не разбирая, кто перед ними — свои или чужие, прятались за их спинами, цеплялись за руки, падали в ноги.
Шум и гам перекрыл раскатистый бас тролля Ррадаша:
— Мечи в ножны! Освободить ворота!
Его услышали — все равно защитники оказались между двух огней и должны были выбирать. Срывая с себя руки цепляющихся женщин, мужчины устремились в глубь града, навстречу огню.
На мостах кое-как установился порядок — удалось освободить проходы, и первыми прочь из горящего города устремились лошади и скот. Двигаясь плотной стеной, сминая все на своем пути, толпа мычащих, ревущих и храпящих животных рвалась вон. Лошади разметали заслоны и заполнили мосты, сбивая с ног замешкавшихся людей. Многие несли на гривах и шкурах горящие искры.
Подавшись вперед, застыв, как камень, Фрейр остановившимся взором смотрел на горящий город, на встающее до облаков кровавое зарево, на черные тени домов и разбегающихся во все стороны лошадей и быков. У ворот на узких мостах царила суматоха. Кричали женщины, плакали дети, слышался рев скота. Забыв недавнюю вражду, люди вместе пытались остановить пожар, спасали мирных жителей. Мимо застывшего как изваяние Фрейра уже бежали первые спасенные, не замечая или не узнавая всадника.
Из окрашенной заревом темноты вынырнул Волчонок. Когда у ворот моста началось сражение, Недоносок кинулся туда, но не смог прорваться за широкие спины троллей, а сейчас, когда из горящего Асгарда навстречу ему хлынул поток обезумевших животных, и вовсе отступил. Он успел где-то перемазаться сажей — на щеке чернело грязное пятно. Глаза в темноте горели, отражая зарево пожара. Он бросился прямо под копыта лошади Фрейра, и тот еле сдержал отпрянувшего коня.
— Помоги, Светлый! — закричал Волчонок, ловя его руку, лежавшую на лошадиной шее. — Я не могу один проникнуть в город!
Словно пробуждаясь, Фрейр повернул к нему голову. Лицо его окаменело, как будто здесь сейчас на самом деле было лишь его изваяние со вставленными в глазницы янтарями.
— Зачем? — только и спросил он. — Асгард повержен!
В голосе его прорвалось торжество.
— Но там мой вожак! — вскрикнул Волчонок так пронзительно, что находящиеся рядом вздрогнули. — Я должен его найти!..
— Сейчас? — Фрейр простер руку к горящему городу. — Ты только погляди…
— Не хочу! — Парень вспыхнул, как сухой трут, в один миг отчаяние сменилось в нем бешенством. — Он мне ближе отца!.. Вы, Светлые, не знаете, что это такое!..
Всадник повернулся к нему, внимательно посмотрел на Волчонка.
— Ты ничего не знаешь, — медленно промолвил он. — Мы боги только в Мире людей. Здесь, ты сам видишь, каковы мы на самом деле… Но я понимаю твои чувства больше, чем ты думаешь… Твой вожак знал, почему я тут, а не там…
— Почему? — выдохнул Волчонок, цепляясь за его стремя.
Фрейр высвободил ногу.
— Найдешь его — спроси у него сам, — загадочно вымолвил он и, обернувшись, махнул рукой нескольким всадникам, что замерли чуть в отдалении.
Спешившись, они приблизились. Одним из них оказался до боли знакомый Недоноску Пепел. Повинуясь новому жесту Фрейра, они молча подошли к Волчонку.
— Веди! — сказал один из них.
Весело оскалившись в улыбке, Волчонок развернулся на пятках и бегом ринулся к мосту.
Чертоги Одина уже охватил огонь. Языки пламени вырывались из глазниц окон, трещала и плавилась крыша, стекали наземь оплавившиеся серебряные и позолоченные медные украшения. Казалось, даже камни, из которых было сложено основание, начали трескаться от жара. Само здание давно должно было рухнуть — мешало лишь то, что до половины оно было сложено из камня. Поэтому двери были еще целы, но из них облаками вырывался такой жар, что подойти близко не решался никто. Все, что сумели привычные к холоду и жаре тролли, — это разбить их, выбив из пазов замыкающий их брус.
Прокладывая себе дорогу локтями, Волчонок на удивление безошибочно прорвался к дверям, и только здесь его остановили первый раз. Кто-то из троллей успел поймать его за локоть.
— Нельзя! — прорявкал он, ворочая выпяченной челюстью. — Сгоришь!
Не тратя времени на разговоры, Волчонок молча вонзил зубы ему в запястье. Не ждавший столь яростного укуса, тролль разжал толстые пальцы, и Недоносок метнулся к дверям. Облако горячего дыма обдало его с ног до головы, но он замешкался лишь на миг, чтобы обернуться на идущих за ним людей. Потом пригнулся — при его малом росте это было проще простого — и, поднырнув под дым, исчез внутри.
— Держи его! — запоздало заревел укушенный тролль.
