— Вот так и бывает, когда подумаешь, что нет ничего нового в этом старом мире.
Ариэль повернула голову — будто поймать ушами эти слова, пока они не испарились навечно.
— Как ты сказал?
— Сказал, что стоит только подумать, будто ничего нового не бывает.
— Нет, — ответила она. — Это не все.
Он понятия не имел, о чем она. И перематывал память к началу, когда вдруг Стерео бросил свою кость и начал яростно лаять на переднюю стену дома. Ловко перепрыгивая через кабели и разветвители, пес подлетел к двери, разрываясь от лая.
Терри и Геросимини продолжали играть, и «Леди Франкенштейн» выпевала десяток клубящихся гармоний.
— Что это с псом? — спросил Тру. — Музыки не любит?
— Музыку любит, — ответил Геросимини, не поднимая век, отяжелевших от наслаждения голосами. — Уши — дай Бог. Автомобилей не любит.
— А-а, — сказал Тру. И тут до него дошло.
— Сосед проехал, — пояснил Геросимини. — Уолли, наверное, на моце своем.
Но он обращался к пустому месту, потому что Тру уже мчался прочь из студии, не глядя ни вправо, ни влево. Протягивая руку к двери, он положил другую на рукоять пистолета. Стерео устроил у дверей собачий ад, рвясь наружу. Наверное, так Геросимини узнал об их прибытии. Тру подошел к окну, отвел бамбуковую штору, но увидел только плавающие в воздухе волны коричневой пыли.
Сняв пистолет с предохранителя, он чуть приоткрыл дверь. Но Стерео было не до осторожности: он вылетел наружу, как лающий таран. За ним на крытое крыльцо вышел Тру, высматривая автомобиль, которого не было.
Только пыль, и Стерео лаял посреди дороги, расставив лапы и устремив пасть на юг.
Единственная дорога наружу.
Два генератора создавали непрерывный гром, и он отдавался от скал. Тру посмотрел направо, где стояла пара трейлеров. Пыль туда не доходила. Пусть он слегка близорук, но фургон «фольксваген» перед одним из трейлеров видит. Рядом с другим стоит здоровенная старая уродина, похожая на «АМС Гремлин» на четырех блоках. У одного приятеля в колледже такая была. «Коробка смерти» — обозвал ее Тру в тот день, когда у нее на ходу стал разваливаться двигатель. Рядом с «гремлином» стоял мотоцикл.
Тру повернулся к югу. Стерео перестал лаять и принюхивался к чему-то, что поспешно перебегало от камня к камню.
К шуму генераторов в доме Стерео привык, подумал Тру. Но только чувствительные уши собаки могли уловить звуковые частоты автомобиля или мотоцикла через звуконепроницаемую облицовку.
Единственная дорога наружу.
Машина остановилась перед домом и сдала задним ходом. Вероятно, обогнула дом зигзагом. Водитель не мог не заметить конца дороги там, где стояли трейлеры.
Тру еще раз проверил сотовый. Ни одной палочки. В этом каньоне сеть не ловится.
— В чем проблема? — спросил Кочевник, выглядывая из дверей. Ему приходилось говорить громко.
— Сделай мне одолжение, посмотри: есть у тебя сигнал на телефоне?
Кочевник попробовал.
— Нету. — Он увидел, как помрачнели глаза Тру, и сердце у него стукнуло сильнее. — В чем дело?
— Вот что, — сказал Тру. — Похоже, нам надо уезжать. Прямо сейчас.
— Слушай, ты меня достаешь.
— Моя задача — сохранить вам жизнь. Если для этого надо тебя доставать, я достану.
— Я думал, у тебя задача numero uno[43] — поймать Джереми Петта живым и сдать в психушку.
Тру смотрел на траекторию. Пыль все еще висела над дорогой. Была, кажется, песня под названием «Кривая мертвеца»… Эх, не вовремя вспомнил.
Он сделал движение к двери, Кочевник отступил, давая дорогу, и Тру вернулся в студию, где все еще пел хор женских голосов. Застегнул сумку.
— Ребята, — сказал он. — Нам пора.
— Да ты что! — вскрикнул Терри. Он перестал играть, Геросимини следом, и «Леди Франкенштейн» замолчала, но ее красное сердце все еще бурно билось. — Как это — пора?
— Что случилось? — спросила Ариэль. Она ощущала исходящее одновременно от Джона и Тру сообщение, что не все в порядке в поселке Блю-Чок.
— Надо ехать, — сказал Тру. — Прямо сейчас.
— Да ну что ты! — подошел к нему Геросимини. — Вы же еще должны поужинать. Я состряпал целый котел чили, и еще у меня есть грибы — fabuloso волшебные!
— Спасибо, мы не можем остаться на ужин. Терри, пойдем.
— Тру, ну прошу тебя! — Терри развернулся на стуле, не желая вставать. — Еще хоть час, ну пожалуйста!
— Попало дерьмо на вентилятор? Верно? — спросила Берк трезвым голосом.
Тру посмотрел на обращенные к нему лица. Все они ждали ответа. Он пошевелил в руке кожаную сумку, ощутив успокаивающие контуры пистолета. Впрочем, на дальней дистанции против винтовки почти бесполезен. Но оставаться нельзя. Вечно тут не просидишь. Может, это кто-то сбился с дороги, проезжая мимо. «Ага, размечтался». Да нет, может быть. Все же считают, что Джереми Петт в Мексике. Так почему же он думает, будто Джереми Петт сидит в своей машине на той стороне этого изгиба? В своей машине? Белая машина, которая проехала мимо поворота? А что тогда случилось с темно-синим пикапом Петта?
— Да остынь, мистер менеджер, — сказал Геросимини с сердцем. — Дай ты Терри этот час. Ладно, если грибов не любишь, у меня есть отлично бьющая по шарам ганджа, прихватил с Ямайки, когда был там последний раз.
— С Ямайки? — недоверчиво спросил Кочевник. — Ты?
— Ага, я. — Лицо этого кислотного старика вдруг расплылось в понимающей улыбке. — Ох, Боже мой. Ты думал, что я… ну, типа нищий? Далеко нет. Слушай, где-то в восьмидесятых я кое-какие свои идеи продал «Роланду», и там по ним построили синтезаторы. Мой бухгалтер говорит, что я стою больше шести миллионов долларов. Я никому из своей группы не говорил. Ребята хорошие, но среди них есть слабаки, они бы на меня насели ради денег. Мы со Стерео ездим каждый год на Ямайку на пару месяцев. Люблю океан. Рыбалка на глубокой воде, ром, классные косяки, все прочее такое. На следующий год договорился с ремонтной фирмой — пока нас не будет, тут все переделают. Под солнечную энергию. Терри, ты на чем-нибудь роландовском играл?
— У меня «Джей-Ви-80».
— Тоже с моим участием. Я ж сказал, все получились хорошие.
Тру посмотрел на пол, на черные туфли.
Он не знал, что сказать своей группе. Надеялся, что язык сам найдет слова, когда начнет говорить, потому что мозги в эту сторону крутились очень халтурно.
— Берк, — сказал он. — Какое-то время вполне можем тут побыть. Ты же меня знаешь, у меня просто начинается зуд в ногах, если мы сидим на месте. — Он быстро глянул на Ариэль, которая его тоже знала. Потом на Терри. — Тридцать минут — пойдет?
