Книга День учителя - Александр Изотчин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только 31 декабря Мирошкин и Завьялова всерьез задумались о том, что им предстоит встречать Новый год вместе. Можно было, конечно, пойти к кому-нибудь из ее друзей, но Ирине казалось, что новогоднюю ночь надо провести как можно романтичнее. А что может быть романтичнее ужина на двоих, свечей и сексуальных утех до утра? Эта картина, нарисованная перед Мирошкиным его невестой, с самого начала показалась ему нереальной, но, с другой стороны, вовсе не хотелось сидеть до утра в гостях, не имея возможности лечь по-человечески поспать, — такой опыт у него был в студенческие годы. А потому Мирошкин поддержал романтические иллюзии Завьяловой, тем более что всю подготовку праздника она взяла на себя. Ирина привезла от родителей маленький цветной телевизор и занялась приготовлением праздничного стола, Андрей весь день ходил вокруг нее, хватал со стола куски и целовал свою невесту — в тот вечер довольно-таки страстно. Сказались тут предсвадебные ожидания, или Завьялова сумела хоть немного зарядить его своим романтическим настроем — бог ведает. Возможно, его стимулировали угрызения совести — все-таки накануне он чуть было не изменил своей невесте… И лишь часов в десять вечера они сообразили — нет елки. О ней попросту забыли — Ирина была занята столом, а Андрей, несколько лет проживший в съемной комнате, отвык от процедуры наряжания и воспринимал появление на пианино украшенного усилиями Нины Ивановны искусственного деревца как само собой разумеющееся. Завьялова сбегала на брошенный елочный базар и набрала веток, их расставили по квартире в ведрах из-под краски и украсили заготовками для пасхальных яиц, к которым Андрей прибил гвоздиками нитки, — на антресолях оказался целый мешок с почти готовой продукцией, некоторые яйца даже были раскрашены вполне удачно. Получилось забавно. Но на этом романтизм закончился. Выпили шампанского, поели, опять выпили (Мирошкин — водки), снова поели, посмотрели «Старые песни о главном-2» и быстро уснули прямо на ковролине. Утром Андрею показалось, что Ирина грустна, — как видно, романтики на вечере ей показалось недостаточно. Они даже не занимались сексом. Сказалась усталость: у Завьяловой от предновогодних хлопот, а у Мирошкина — от выпитого. Ее расстройство его даже позабавило — Завьялова выглядела полной дурой, до такой степени она не улавливала умонастроение своего будущего супруга и так далеко была готова пойти, не понимая, что ее попросту используют. На «Пражскую» она до свадьбы так и не переехала — ей казалось, что дома, в привычной обстановке будет проще приготовиться к торжеству, надеясь поразить Мирошкина своим белым платьем или букетом.
День свадьбы был намечен на пятницу десятое января. В целом у Мирошкина все уже было готово: белую рубашку Ирина подарила Андрею на Новый год, брюки и ботинки годились с окончания института, галстук в свое время подарила Лаврова, а пиджак он купил сразу после того, как сделал предложение (оставалось только отрезать от него ценник с суммой в пятьсот восемьдесят одну тысячу и убрать бумажку в заветный конверт с чеками). Свою невесту Андрей видел в эти дни лишь однажды — вместе с отцом и братьями она привезла обещанную обстановку — старую засаленную, засиженную тараканами кухонную мебель под дерево, с изначально криво привинченными дверцами, знакомый серо-голубой диван и два больших кресла такого же цвета. Улучив минуту, Мирошкин поинтересовался: где же стенка из «девичьей» — большой трехстворчатый шкаф, две застекленные витрины, в которые он рассчитывал поставить книги, и еще две вместительные секции — все это он хорошо запомнил. «Потом привезем, — смущенно пояснила Завьялова, — не было, Андрюш, сил грузиться, а потом времени тоже нет, мы совсем замотались с приготовлениями. Позже все будет». Вид у нее и вправду был усталый. Однако Петрович излучал такую уверенность в себе, был так бодр, что Мирошкин усомнился, а действительно ли они настолько устали, как говорит Ирка.
— Могла предупредить меня, я бы приехал и помог.
— Но ведь это так неважно. Я не хотела тебя напрягать. Нам и так забот с тобой хватит — кухню еще развесить надо… А через неделю родители перевезут нам оставшуюся мебель. Ну, максимум через две недели.
В ее словах был резон — перед развешиванием и расстановкой мебель было желательно еще и помыть, и придать более приличный вид. «Я просто волновался за тебя, — пояснил Андрей свою позицию, — зачем было таскать такие тяжести. Я ведь не инвалид. Мог бы подъехать помочь. Заодно все бы и загрузили». Мирошкин, действительно, не мог представить, как Завьяловы все это смогли затащить в машину — водитель при разгрузке лишь подавал сверху, значит, на «Октябрьской» он также не вмешивался в процесс. За два часа, пока носили мебель из машины в квартиру, все выбились из сил. Лифт в доме был маленький, и он беспрестанно закрывался, ударяя по мебели. Когда запихивали в него объемные кресла и диван, у Мирошкина обливалось кровью сердце — ведь это теперь было его имущество. Наконец последнюю кухонную полку внесли в квартиру. Андрей чувствовал себя настолько уставшим, что даже обрадовался отсутствию шкафов. Петрович тяжело дышал — от его бодрости не осталось и следа — запас прочности кончился. Попив чаю, осмотрев холодильник, ковролин и железную дверь, посмеявшись над елочными украшениями, Завьяловы, за исключением Ирины, покинули квартиру. А они с Андреем до глубокой ночи отмывали перепачканные кресла и продумывали расстановку мебели по комнате. Зная пристрастия Мирошкина, Ирина захватила с собой из родительской квартиры еще и семь книжных полок, правда, без стекол. Теперь отсутствие шкафов тем более было неважно… Когда Завьялова, оставшаяся ночевать, не обращая внимания на включенный в комнате свет, рухнула на разобранный диван и уснула, Андрей отмыл полки и поставил их одна на одну в углу, у окна. Затем он еще часа три разбирал коробки с книжками, перевезенными им с Волгоградки, иногда усаживаясь на стул и любуясь получавшимся результатом. Его мечты, казалось, сбывались — квартира в Москве, своя библиотека… Некоторые хлопоты доставили ему письма и стишки Лавровой — монография Эккехарда Клюга вновь заняла видное место на полке, и оставить между ее страницами эпистолярное наследие прежней своей любовницы Мирошкин не рискнул. «Княжество Тверское» было выпотрошено, а образовавшаяся при этом стопка листочков аккуратно сложена в жестяную коробку из-под печенья. Туда же осторожный конспиратор отправил пакетик с волосами Костюк и, после некоторых раздумий по поводу незначительности содержимого по отношению к размеру коробки, приложил поверх пакетика конверт с чеками. Выбрав из числа бывших книжных картонных коробок одну почище, Мирошкин уложил на ее дно жестяную, а затем, заложив до самого верха тетрадями со студенческими конспектами, убрал на антресоли.
Утром десятого января в квартиру явился Поляничко. Андрей не видел его уже почти год, за это время они пару раз созванивались, и не увиделись бы, наверное, вообще больше никогда, если бы не потребность в свидетеле — несмотря на то что Куприянова Мирошкин часто встречал в библиотеке, видеть на свадьбе его хотелось гораздо меньше, чем Поляничко. Правда, Серега за прошедшее время как-то совсем опростился, с него облетел приобретенный было за годы учебы в университете интеллегентский лоск. Сказывалась работа в охране цементного завода. Свидетель был одет в такие же разнокалиберные пиджак и брюки, что и жених, только верх у Поляничко был светлый, а из-под брюк выглядывали почему-то зеленые носки. Андрей с грустью подумал, что его единственный «друг», которому предстояло появиться на свадьбе, его наверняка скомпрометирует. «Эх, надо было все-таки Куприянова брать», — решил он, вслушиваясь в речь Поляничко, в которой теперь гораздо чаще проскальзывала ненормативная лексика. Но делать уже было нечего. В двенадцать дня к дому подъехал Слава — муж Лены, подруги Завьяловой, тот самый, который, рано женившись, промышлял теперь доставкой воды в офисы. Мирошкину и Поляничко предстояло погрузиться в «жигули» Славы и направиться выкупать невесту, для чего Андрей заранее наменял меди и купил кулек леденцов. «Машину я помыл», — зачем-то сообщил Слава, как будто чистая «шестерка» могла сойти за свадебный лимузин. Андрей кивнул — они с Ириной решили сэкономить на машинах, попросив мужей подружек невесты покатать их по городу. Подруги были только «за», предполагая, что их благоверные откажутся от выпивки за свадебным столом.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «День учителя - Александр Изотчин», после закрытия браузера.