— Да. Возможно.
Мы с Тео лежали на спине на песчаных дюнах и смотрели на небо: огромное, бездонное пространство, тянущееся в бесконечность. Черное, как антрацит, усыпанное звездами, словно драгоценными камнями, брошенными наверх чьей-то невидимой рукой.
— Ты теперь, наверное, чувствуешь себя совсем по-другому, Роуз.
Я прислушалась: вдалеке волны разбивались о песок с протяжным, печальным плеском.
— Да. Я чувствую себя… цельным человеком. Теперь я знаю, кто я такая.
— Ты — Роуз из Кэмбервелла.
Я улыбнулась и зачерпнула ладонью холодный песок.
— Забавно, что я родом именно из Кэмбервелла, — получается, что я вернулась к своим корням. Наконед-то у меня такое чувство, будто я — чей-то родной человек.
Он протянул руку.
— Это так. Ты — мой родной человек.
— Не только твой, но и семьи Рейчел — ее родных в Австралии. У меня так много родственников, — пораженно произнесла я и покачала головой. — Так много.
— Да.
— У меня есть отчим и сестра.
— Сводная сестра, — поправил меня Тео.
— Да. И племянница. — Я вспомнила письмо, разрисованное маргаритками, которое мне прислала Элис на прошлой неделе, и стихотворение, которое она сама сочинила. Моя новая тетя, по имени Роуз, живет в далекой стране. Но скоро она приедет и очень понравится мне! Неплохо для шестилетней девочки.
— Элис, — с улыбкой проговорила я. — И Лора. Моя сестра Лора. И Деннис, мой отчим. Они моя настоящая семья. У нас нет общих генов, но знаешь, Тео, мне все равно — какая разница — они все равно мои родные. Ведь кровные узы не самые крепкие, как я недавно поняла. Вовсе нет — посмотрите на Эда.
— И семья Сьюзен — очень приятные люди.
— Да, — пробормотала я, вспомнив, как мы навестили ее с мужем и их троих детей, и как она разволновалась. Сначала она лишь вежливо улыбалась, но потом вдруг переменилась в лице, обняла меня и заплакала.
— Я так давно мечтала с тобой познакомиться, — рыдала она.
Сьюзен всегда знала о моем рождении, но, как и ее родители, думала, что после смерти Йена меня отдали в приют, как положено. Когда Рейчел умерла, она пыталась отыскать меня и не могла понять, почему не сохранилось никаких сведений. Теперь она знала.
— Ужасно думать, что Рейчел пришла в такое отчаяние и вынуждена была совершить этот чудовищный поступок, — сказала она. Мы сидели у нее в саду и разглядывали семейный альбом. — Думаю, ей казалось, что ее бросили — ведь родители от нее отвернулись, — поэтому она и оставила тебя. Страшно представить, через что ей пришлось пройти. Но она никогда, никогда мне об этом не рассказывала, Роуз, когда я приезжала. Только в последний раз, за месяц до ее смерти, она упомянула, что «говорила» с тобой. Но к тому времени она была так больна, что я подумала, она бредит.
— Нет, она действительно со мной разговаривала. Но я услышала ее слова лишь через восемнадцать месяцев. — Я представила, как признание моей матери медленно летит ко мне, словно свет далекой звезды, путешествующий сквозь космос.
Сьюзен показала мне фотографии моего отца. У нее был один снимок: он и Рейчел, подростки, стоят рядом с его мотоциклом, смотрят друг другу в глаза и заразительно смеются, будто у них нет никаких забот в целом свете. Через несколько месяцев после того, как был сделан этот снимок, он умрет, а она сошлет себя в добровольную ссылку, разлучившись с ребенком. Какая трагедия, подумала я. Какая чудовищная трагедия. Но по крайней мере теперь я знаю, как он выглядел. Мой отец. У меня его лоб, его подбородок, и от него я унаследовала свой высокий рост. Резко выступающие ключицы у меня от Рейчел. Я видела фотографию, где она была в своем первом вечернем платье.
— Хочешь связаться с братьями Йена? — спросила Сьюзен. — Вскоре после его смерти Пеннингтоны переехали в Шотландию, но у одного из моих знакомых должен быть их адрес.
— Я бы с удовольствием написала им письмо и спросила, хотят ли они со мной встретиться. Я была бы очень рада, если бы они захотели меня увидеть. — И они действительно хотят со мной познакомиться: мы с Тео поедем к ним осенью, когда вернемся из Австралии.
Я ездила в Кемсли, видела дом, где жила моя мать, и соседний дом, где жил отец: была на бумажной фабрике, где работали оба моих дедушки. Побывала на могилах деда и бабушки в Ситтингбурне. Странно, конечно, но у меня было такое чувство, будто я собираюсь с ними познакомиться. Я принесла им красные розы. Как дань уважения. Сьюзен дала мне копию семейного древа, которое сама составила. Она и меня внесла в родословную: рядом с Лаурой, моей сестрой, указав точную дату моего рождения.
«Скоро придется опять вносить добавления», — сказала я тогда…
— Смотри, метеор! — крикнула я Тео. — Нет, извини, это всего лишь спутник. — Я пошевелилась, и на запястье забренчал браслет с подвесками. Их было три: звезда, лампа Аладдина и маленький кулон в форме телескопа, который мы купили вчера в антикварной лавке.
— Мне здесь нравится, — произнес Тео. Мы чуть пошевелились на песке. — Я вспоминаю детство: я стоял на этом пляже с дедушкой и смотрел на звезды. Смотрел наверх… Кажется, наша жизнь налаживается?
— Не то слово. Наша жизнь… — Я вздохнула. — Просто супер.
— Да. Супер, — эхом отозвался он. Мы задрали головы еще выше. — Отличный способ отметить мой день рождения, — добавил он. — И твой день вырождения.
— Хмм. Теперь мне нравится 1 августа, — сказала я. — Раньше я ненавидела этот день вырождения. А теперь уже нет. — Я просеяла песок через пальцы. — Как думаешь, мы одни?
Тео огляделся.
— Да. А что? Что ты задумала?
— Нет, я имела в виду другое. Как думаешь, мы одни во Вселенной?
— О. Я уверен, что нет. Если представить, сколько во Вселенной других солнечных систем, сомневаюсь, что наша Земля так уж уникальна.
— Интересно, что бы о нас подумали пришельцы?
— Да они и так уже о нас много чего знают, из радио и телепередач.
— Ну конечно. Так я и поверила.
— Представь себе, любая радио и телетрансляция попадает в космос и остается там навсегда. Например, приветственное заявление Гитлера на Олимпийских Играх в Берлине.
— Плохая реклама для землян.
— К сожалению, да. А убийство президента Кеннеди? Инопланетяне, наверное, до сих пор ломают голову, кто его застрелил. Наверняка эта проблема их с ума сводит.
— Это уж точно.
— А президент Клинтон? «Я не вступал в сексуальные сношения с этой женщиной».
— Ха! Спорим, они ему не поверили!
— И твои программы на радио «Лондон».
— О да.
Я представила, как мой голос летит сквозь далекие галактики.
— Их, наверное, уже даже на Марсе слышали.
