причин, почему в последние пару недель он переключился с ужина только для одной, для меня, на приготовление достаточного количества еды и для девочек. От меня не ускользнуло, что он пытается добиться расположения моих друзей и заставить их тоже простить его, но им, похоже, все равно.
Очевидно, что это работает.
- Возможно, ты захочешь никогда не повторять этого в присутствии своего парня, - отвечает Сикстайн, присоединяясь к ним у кухонного островка.
- Не беспокойся обо мне, - говорит она, приподнимая брови с дерзкой ухмылкой, - Рис любит заявлять о своих правах, - мурлычет она таким счастливо-влюбленным тоном, что у меня сжимается желудок.
Я закрываю книгу и, встав с дивана, неторопливо направляюсь к ним.
- Что он сказал тебе сегодня, Беллами? - Спрашиваю я. Хотела бы я быть достаточно сильной, чтобы притворяться, что у меня иммунитет к его попыткам вернуть меня, но это не так. Я пытаюсь задать свой вопрос бесстрастным тоном, но мне отчаянно нужна хоть крупица информации о нем.
- Он спросил меня, заботишься ли ты о себе, как он всегда делает. Я сказала ему, что заботишься. А потом он попросил меня передать тебе, что любит тебя, и передать тебе это, - говорит она, протягивая мне маленький белый конверт.
Мое сердце подскакивает к горлу. Хотя я стремлюсь к беззаботности, я тянусь к ней жадными пальцами и разрываю ее.
Внутри есть наша полароидная фотография.
Боль скользит вниз по моей груди, когда я провожу большим пальцем по фотографии. Я точно помню, когда она была сделана.
В его квартире, однажды ночью после того, как мы только что занимались сексом. На мне его свитер, я сижу у него между ног перед диваном и игриво показываю язык в камеру. Его руки обнимают меня, крепко прижимая к себе, его ладонь обхватывает мой подбородок, а губы прижимаются к щеке. Даже когда его рот наполовину закрыт, вы можете разглядеть его счастливую улыбку.
Я переворачиваю его и нахожу записку, написанную на обороте.
Эта фотография была приколота к заднему сиденью моей машины с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Я смотрю на это каждую ночь перед сном, мечтая о том времени, когда ты снова позволишь мне обнимать тебя вот так. Мне нужно, чтобы это было у тебя, чтобы даже со временем и расстоянием ты никогда не забывала, насколько я чертовски одержим тобой.
Как же я влюблен в тебя.
Я чертовски сильно скучаю по тебе.
У меня в горле образуется комок, который душит меня.
Я знаю, что это была не просто какая-то другая ночь. Это было сделано в ту ночь, когда мы признались, что влюблены друг в друга.
Я хотел бы забыть, но не могу. Время ничего не делает, чтобы притупить страдания. Во всяком случае, они превращаются в пульсирующую боль, более докучливую, чем просто боль.
Сжимая фотографию в руке, я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь в свою спальню.
- Хочешь тако? - Спрашивает Сикс меня.
- Позже, - отвечаю я, закрывая за собой дверь.
Свет выключен, и я не включаю его. Окно манит меня, как и каждую ночь. За много недель, прошедших с той первой ночи, он ни разу не поймал мой взгляд на себе. Я всегда жду поздней ночи, чтобы подойти и посмотреть на него сверху вниз.
Я делаю это каждую ночь.
Обычно я не вижу ничего, кроме уголка его спального мешка. Но в те ночи, когда мне везет, я смотрю вниз и обнаруживаю, что он перевернулся во сне. Его лицо будет повернуто в сторону и видно через окно.
Он выглядит измученным во сне, в отличие от того, как он выглядит, когда спит рядом со мной. Черты его лица противоположны расслабленным, лоб опущен, под глазами морщинки, рот сжат в тонкую линию, как будто его преследуют кошмары.
И все же я смотрю на него. Иногда до часа. Сижу на скамейке для чтения перед своим окном, уткнувшись лицом в ладони, просто смотрю на него.
Только в те ночи, когда я вижу его лицо, я сплю спокойно. Как наркоманка, ожидающая дозы, я становлюсь вялой и на взводе, когда целыми днями не вижу его.
Иногда мне кажется, что я наказываю себя больше, чем его. Я надеюсь, что это как раз та часть, когда все становится хуже, прежде чем станет лучше. Что мне придется пережить эту часть расставания, чтобы перейти к следующему этапу, где еще через несколько недель, максимум через месяц, от него останется не более чем плохое воспоминание.
Но сегодня я не могу заставить себя ждать, пока он уснет. Потребность посмотреть сейчас царапает мне кожу и умоляет сдаться. Мой самоконтроль был непоколебим в течение восьми недель; ничего страшного, если я сегодня дрогну и выгляжу немного пораньше.
Сделав глубокий вдох, я подхожу к окну и смотрю вниз.
Воздух яростно вырывается из моих легких, когда наши взгляды встречаются.
Мое сердце замирает от неожиданного удара, когда я вижу его. Он стоит снаружи, прямо под моим окном, ждет и смотрит на меня так, словно знал, что я приду.
У меня в руке звонит телефон, заставляя вздрогнуть. На экране мелькает имя Тристана.
Он писал мне сотни раз за последние два месяца, но я ни разу не ответила. Это первый раз, когда он пытается пробиться сквозь мое сопротивление и звонит.
Я снова смотрю на него и вижу, как он подносит свой телефон к уху. Адреналин струится по моим венам, когда неопределенность сковывает меня. Я позволяю телефону звонить до тех пор, пока звонок не переходит на голосовую почту.
Тристан опускает телефон только для того, чтобы один раз коснуться экрана, а затем мой телефон звонит снова.
Его глаза полны решимости, челюсть сжата, когда он смотрит на меня. Я могла бы заблокировать его, я должна, но в истории о нас с ним я никогда не был в состоянии делать то, что должна.
- Что? - рявкаю я, поднимая трубку.
В ответ он по-волчьи ухмыляется, заставляя мой желудок сжаться в ответ.
- Привет, детка. Давно не виделись.
Мои глаза закрываются, сердце сжимается. Я недооценила разрушительную силу его голоса. Какие бы средства защиты мне ни удалось изобрести, он разносит их вдребезги шестью словами.
- Скажи что-нибудь, - соблазняет он. - Мне нужно услышать твой прекрасный голос.
Как он все еще это делает? Если он так отчаянно хочет вернуть меня, почему он с самого начала не сделал того, что было необходимо, чтобы удержать меня?
- Почему ты не сдаешься? Я отказывалась видеть тебя в течение двух месяцев, и это должно сказать тебе, что я не хочу иметь с тобой ничего общего.
Он делает шаг
