лихорадочный румянец. – Служба опеки, – уже тише добавил он, снова сглатывая. – Я не мог ничего сделать. Простите…
Ван Цин посмотрел на Лун Аня. Тот продолжал сидеть в кресле для посетителей, сжав руки в кулаки.
Фа Линь закрыл глаза и взялся двумя пальцами за переносицу.
– Я позвоню своему адвокату, – произнес он.
– Это не поможет, – сказала Е Янмэй. – Они не нарушали закон.
– А что я должен делать? – закричал вдруг Фа Линь, резко уронив руку вдоль тела. – А? Раз ты все знаешь – скажи мне!
– Не орите на меня, – нахмурилась девушка. – И мне очень жаль. Простите, если сказала что-то не то.
– Черт! – Фа Линь ударил кулаком по стене и вылетел за дверь.
Минако бросилась за ним. Ван Цин видел напряженную фигуру брата у окна в коридоре. Девушка подошла к нему со спины и обняла сзади за талию, уткнувшись лбом ему между лопаток. Голова Фа Линя была низко опущена, и за волосами сложно было разглядеть его лицо. Ван Цину это и не требовалось. Он слишком хорошо знал своего брата. От этого стало только хуже: к горечи и волнению за А-Юна примешалось беспокойство за Фа Линя. Все они знали, что это рано или поздно произойдет, но к такому нельзя быть полностью готовым. Они привязались к этому малышу и не хотели его отпускать. Почему все должно закончиться именно так?
Ван Цин вздрогнул, когда мимо него прошел Лун Ань.
– Куда ты? – спросил он.
– Я позвоню тебе, – уже выходя в коридор, отозвался тот.
Ван Цин вышел следом за ним, поймав за запястье.
– Лун Ань!
Лун Ань обернулся, и его взгляд немного смягчился, когда он посмотрел на его лицо. Не ответив, он осторожно высвободил руку из пальцев Ван Цина, а после развернулся и пошел к лифтам. Ван Цин смотрел ему вслед, пока двери не открылись и Лун Ань не исчез за ними.
Минако что-то негромко говорила Фа Линю. Тот уже не стоял неподвижно, как статуя, и кивал, слушая ее.
– Он так плакал, – услышал Ван Цин его тихий голос.
– Я знаю, – ответила Минако, не переставая гладить его по предплечьям. – Мы что-нибудь придумаем.
Ван Цин сжал челюсти, чувствуя, как они немеют до ломоты. Го Чжэн с Е Янмэй сидели на диванчике в кабинете. А-Су, которую тоже было видно за приоткрытой дверью, с грустью смотрела на них обоих перед выключенной камерой. Выдохнув, Ван Цин бросил еще один взгляд на закрывшиеся двери лифта и вернулся в кабинет Минако.
Сердце разрывалось от боли за А-Юна, который только утром обнимал его, как и всегда, и просил еще раз взять его на прогулку в тот парк, где ему так понравилось мороженое. Фа Линь скупал ему все, какое только было в округе, и ругался, когда это оказывалось «опять не то!». Брат обещал, что вообще оставит без сладкого за такие капризы, но А-Юн уже очень давно перестал бояться его угроз, потому что знал, что они останутся только на словах. И теперь этот малыш окажется один в детском доме.
Ван Цин даже не успел с ним попрощаться.
От бессилия хотелось что-нибудь разбить.
Глава 21
Было время
“Now that we are older, I remember you
Reaching out to show me all the things that I must do
Now that we are older, I remember youth,
Now that we are close to death and close to finding truth”
♫ Ryan Star – We Might Fall
Как Лун Ань и предполагал, Лун Бэй знал, в какой именно детский дом должны были забрать Го Юна. Брат даже не стал отговаривать его ехать туда – понимал, что это будет бесполезно. В голове крутилась лишь одна мысль – он не мог позволить мальчику провести эту ночь в таком месте. Слишком яркими были воспоминания о том, какой бывает эта самая первая ночь, когда ты оказываешься абсолютно один. Когда ты настолько мал, что не можешь в полной мере осознать до конца глубину этого одиночества, но чувствуешь его всем естеством. Мир просто рушится на глазах, а вокруг – только чужие люди. Какими бы они ни были добрыми и заботливыми, они превращаются в тени со смазанными одинаковыми лицами. Сколько бы ты ни старался найти среди них хоть один знакомый образ, все оказывается тщетно.
Детский дом находился вдали от центра города и на противоположной стороне от «Тысячи эпох». Добираться пришлось больше двух с половиной часов из-за вечерних пробок в час пик. Когда такси остановилось перед высокими коваными воротами, Лун Ань несколько мгновений не мог собраться с мыслями. Он понятия не имел, что скажет воспитателям, как объяснит им, кем является Го Юну. Ответ был – никем. Однако он должен был хотя бы попытаться. Поймав вопросительный взгляд водителя в зеркале заднего вида, Лун Ань стиснул зубы и вышел из машины.
Дождь шел всю ночь, и за день улицы не успели полностью просохнуть. Стояла по-настоящему осенняя погода. Лун Ань поздоровался с седым охранником, который лениво взглянул на его документы, и прошел за ворота. На разбитой каменной дорожке, ведущей ко входу, была глубокая лужа, и ее пришлось огибать по влажному неровному газону. Лун Ань хмуро посмотрел на обшарпанные стены здания и потянул на себя тяжелую дверь.
Внутри было душно и немного пахло сыростью. На первом этаже никого не было, и Лун Ань медленно пошел по длинному коридору, озираясь по сторонам. Когда он почти добрался до поворота, из-за него появилась высокая женщина с короткими волосами. Сложно было сразу определить ее возраст, но вокруг ее тонких губ уже был заметен узор из тонких морщинок. Она остановилась и вскинула брови, глядя на Лун Аня.
– Господин? Вы кого-то ищете?
Лун Ань кивнул.
– Да. Сегодня сюда привезли мальчика пяти лет. Его зовут Го Юн. Я хотел бы повидаться с ним.
Женщина даже не попыталась скрыть удивление, мелькнувшее на ее худом лице.
– Простите, но посещения разрешены только органам опеки и будущим родителям. К тому же сейчас уже очень поздно. Из какой вы организации?
– Я не из организации. Я… друг семьи.
Работница детского дома покачала головой:
– Дети уже поужинали и отдыхают. Попробуйте прийти завтра. У вас есть документы из службы защиты детей?
Лун Ань вздохнул. Он не имел ни
