– Мой отец очень уважал Лиассора Раэти, – произнес княжич и, усмехнувшись огорошенному виду юноши, пояснил: – Все, что болтали люди о похождениях Раэти, было правдой, но они не знали одного – если бы не этот талантливый дипломат, то война с Дором могла начаться гораздо раньше. Еще до моего рождения…
Повисло тяжелое молчание, но потом Мелианор усмехнулся и добавил:
– Его любовь к жизни не знала никаких границ, поэтому своим многочисленным бастардам он мог оставить разве что отцовское напутствие. Впрочем, Лиассор и сам являлся признанным бастардом одного из наших дальних родственников и с гордостью утверждал, что «десять поколений бастардов чего-то да значат». Возможно, поэтому большинство детей Раэти, несмотря ни на что, относятся к своему отцу с большим уважением.
– А еще он очень красиво пел, – вспомнила княжна.
Княжич оглянулся на сестру и кивнул.
– Он даже выступал в княжеском театре как сольный исполнитель, и пользовался огромным успехом у публики.
Наэлар и Элсар вернулись ближе к утру. Они подошли плечом к плечу, как два старых друга, и с лица наэлорца впервые за долгое время пропала угрюмая напряженность, хотя одежда обоих молодых людей была обильно забрызгана свежей кровью. На немой вопрос встретивших их в холле Наэль выдал витиеватую фразу, содержание которой сводилось к мысли: «Пусть варл разбирается». После чего, достав ветошь, он сосредоточенно принялся обтирать кровь с рукояток мечей.
Через несколько минут в дверь боком проскользнул человек в черном, Мелианор признал в нем некроманта. Это что же, Наэлар с Элсаром были вместе с ним? Может, он объяснит, что случилось?
– Они остановили новую волну, – устало опустив плечи, ответил Трент на немой вопрос. – И меня заодно выручили…
– Вы что-то там обнаружили? – насторожился княжич.
– К сожалению, да, – вяло поморщился некромант. – Я сейчас к королю. Нужно срочно расселять из приречья людей. Вообще! И сносить эти кварталы подчистую! Любой живший в том районе больше двух лет в опасности – он уже не совсем принадлежит себе. Не зря люди оттуда походили на утопленников. – Он покачал головой и добавил: – Как только я это заметил и попытался очистить место, на меня напали, причем не одержимые, а обычные люди. Как будто обычные. Только глаза стылые, мертвые, пустые. Я поначалу даже принял их за зомби, но это не зомби. Еще люди, но уже не совсем. Возможно, если их убрать от источника, ведь там источник той самой силы, то их еще можно спасти! Какой же идиот додумался там селиться?!
– А что с нашими? – нервно дернул бровью Мелианор.
– Они подоспели вовремя, – вздохнул Трент, – не то меня задавили бы массой. Эти несчастные горожане каким-то образом ощутили, что я для них опасен, и напали. Думаю, закрыть источник возможно, но это будет непросто. Надо как можно быстрее лишить его подпитки от зараженных. Передайте ребятам мою благодарность. – Он поклонился, на мгновение замолчал и добавил: – Мне пора к королю.
Усталый мужчина поклонился и вышел из флигеля.
– Это он еще не встретил второе поколение, – буркнул Наэлар, ни на кого не глядя, когда за некромантом закрылась дверь.
– Что это такое? Может, все-таки объяснишь? – посмотрел на него Мелианор, сожалея, что никогда не интересовался этой стороной магии.
– Первое – как личинки, они питаются живой энергией, а второму нужна кровь… – парень бросил взгляд исподлобья. – Трент прав – такие рассадники надо жечь. – Он покачал головой и направился к себе.
В своих апартаментах Наэлар крепко задумался. «Черной ночью» случился выброс силы, близкой их народу, и, ослепленный ею, он сорвался с места на поиски той, кто может стать Госпожой. Разговор с товарищами помог осознать, что они, несмотря на различия, по-прежнему на одной стороне, и он поклялся не причинять союзникам зла.
Вчера к вечеру из приречного района вновь повеяло силой, а затем – «зов». Наэлар принял решение не поддаваться на соблазн примкнуть к безумной нежити, жаждущей убивать и разрушать, а встать против нее; не идти на поводу, а обернуть силу против нее же. Так делали древние правители его народа, в отличие от пришедших им на смену черных жрецов, упивающихся болью жертв и своей властью над ними. Вот только если бы не Элсар, удалось ли бы ему без привычки удержаться на этой грани?..
Юноша потом признался Наэлару, что от внезапной обиды за свой род отправился в трущобы с желанием причинить себе боль – «чем хуже, тем лучше» – и едва не преуспел в этом. Неожиданная встреча отрезвила обоих и заставила задуматься. А потом была битва плечом к плечу. Сын Наэла благодаря другу выстоял в битве против отродья и самого себя.
Проснувшись, Наэлар не смог встать с кровати, потому что его мутило и шатало. К вечеру неожиданно началась рвота, страшные спазмы скручивали все тело. Казалось, его выворачивало наизнанку. Парень сначала стонал, потом начал кричать, а на исходе вторых суток лишь сдавленно хрипел. Даже вода вызывала отторжение. Никто не понимал, что происходит, и больного перевели вниз, в одну из комнат для слуг, чтобы странная хворь случайно не перекинулась на других. Почему-то многим начало казаться, что она заразна, хотя для этого не было никаких объективных причин.
Черты лица больного резко заострились, глаза ввалились, и вскоре Наэлар уже напоминал обреченного, к которому нельзя прикасаться даже имеющим дар. Акхейн плакала, но стоически убирала за больным и пыталась его хотя бы напоить. Элвиоран вспомнил слова провидицы своего народа: «И поднимется из-под земли черная злоба, и рухнут города…» Последнее время юноша считал, что Элианна предсказывала катаклизм, но, может, все уже началось раньше? Неоднократно приходили Мелианор с братом, но понимание, что на сей раз исход дела от них не зависит, вогнал обоих в мрачное расположение духа. Ведающие шептались между собой, но вслух ничего не объясняли. Над всем окружающим словно нависла непроницаемо-черная туча, лишая всякой надежды. Оставалось только молиться богам.
Карайн Наэля ничего не ел и выглядел ненамного лучше напарника, он не был болен, но что-то тянуло из него жизненные силы.
Элсар тоже исхудал за эти дни и отказывался от пищи, но других симптомов не появлялось. Юношу многие отговаривали, но он уперся. «Если мы и заразились чем-то, так вместе», – отвечал он. Элсар сидел с больным, пока его не уводили силой, чтобы дать хоть немного передохнуть. Наделенные даром уже поняли, что юноша каким-то образом поддерживает больного через образовавшуюся между ними связь, остальные не могли сделать ничего.
К вечеру второго дня Наэлар перестал реагировать на окружающее, лишь иногда раздавался его хриплый шепот, который невозможно было разобрать. Когда у него изо рта и носа обильно пошла кровь, а затем черные кровавые сгустки, многие подумали о худшем и стали готовиться к очищению места после черной лихорадки.
Черные тучи нависли над ним и опускались все ниже, пока не коснулись земли, и она стала такой же черной безжизненной пустыней, которая неспособна дать никаких плодов, кроме иссушающей душу ненависти, а потом эта чернота вошла в него, и он стал ею. Такая душа разрушает вокруг себя все, чего коснется, даже не задумываясь об этом.
