Книга Серые тени - Евгения Сушкова

что очередная спутница — его сестра по дару. Но он ни секунды не колебался, прикасаясь к ней. Не считал ее хоть сколько-нибудь способной противостоять ему? Решил, что от страха за себя и ребенка забудет об особых возможностях? Лиана и забыла, но Мэйтис невольно подсказал ей правильный путь, могущий привести к спасению.

Понимая, что хуже вряд ли сделает — Мэйтис добрался до столовых приборов и с одобрительным хмыканьем выбрал себе новое 'орудие казни', - Ли по стенке поднялась на ноги и, прихрамывая, поплелась к коридору. Левое колено сильно жгло, каждый шаг болью простреливал все тело, но девушка медленно и упорно, держась за спинку дивана, продвигалась к выходу. Убежать? Убежать она не рассчитывала. Но ей жизненно необходимо было (и это в буквальном смысле — жизненная необходимость), чтобы принц до нее дотронулся, чтобы дал ей повод прикоснуться в ответ. На одно лишь короткое мгновение…

Разъяренный нечленораздельных крик за спиной — и в три прыжка Мэйтис догнал беглянку. Но не схватил за руку, разворачивая к себе, а в очередной раз толкнул, заставив Ли всем телом налететь на угол дверного косяка.

— Далеко собралась? — зашипел он ей в лицо девушке, повернув дезориентированную девушку к себе. Из рассеченного лба потекла кровь, и это явно вдохновило Палача. Мазнув пальцами по тонкому ручейку, он с наслаждением слизнул красные капли. И вздохнул с явным огорчением: — Жаль, у нас с тобой мало времени. С такой вкусной и безрассудно смелой жертвой не хочется расставаться так скоро. Но это не развлечение, — одернул принц самого себя. Потянулся к девушке, слизнул кровь прямо с ранки и, на секунду зажмурившись, лихорадочно забормотал: — Это не развлечение, это наказание. Оно не должно приносить удовольствия, даже мне. Ведь я взял на себя тяжелые обязательства, я караю предательниц и не могу искать наслаждения во время этого. Но… разве плохо, что мне это нравится? Человек должен любить свою работу, должен получать от нее удовольствие… Значит, нет ничего плохого в том, что я… Ах ты, тварь! — взревел Мэйтис, перехватывая руку Лианы.

Он нависал над ней, зажав в левом кулаке нож и опираясь им на стену, а пальцами правой рисовал кровавые узоры у Ли на лбу и щеках, спорящий словно сам с собой. Девушка понадеялась, что, захваченный собственным бредом, второй принц не заметит легкого прикосновения маленькой ладони, ведь трудно ожидать от испуганной, истекающей кровью, оглушенной ударом жертвы попытки усыпить мучителя. К сожалению, Мэйтис не настолько погрузился в свой жуткий мир, чтобы не почувствовать ее стремления избежать 'наказания'.

Новый тяжелый удар бросил Ли на колени. Левое взорвалось болью, а скула, по которой бил Его Высочество, наоборот — вспыхнула на секунду и словно потеряла чувствительность. Перед глазами все поплыло, но блеск ножа, переброшенного из одной руки в другую, различить в мельтешении красок она сумела. Загородилась локтем, защищаясь — и горячая кровь, брызнувшая из глубокого пореза, попала на лицо, на губы… Лиану скрутил очередной приступ тошноты. Согнувшись, она попыталась справиться с подступающей к горлу желчью, но крик принца не дал ей такой возможности:

— Поднимайся, живо!

Мерзкий привкус во рту, жжение в руке, пульсация в колене, тошнота, съедающий рассудок страх и еще живущая безумная надежда — все смешалось в одну лавину, грозящую погрести под собой. Ли даже не почувствовала, как ее рывком вернули в вертикальное положение, привалив к стене, как Мэйтис судорожно сдирает-срезает с нее халат и пижаму, царапая кожу и заставляя все новые тонкие горячие ниточки змеиться по телу. Сознание словно раздвоилось: Ли осознавала все происходящее, но в то же время мозг фиксировал это, как будто наблюдал со стороны. Боль вспыхивала короткой жалящей искрой и растворялась в сумбуре мыслей, надежд, ощущение практически погасшего сознания. Целительницу не принимало к себе спасительное забытье и не отпускала жестокая реальность. И теплилась, горела еще надежда на то, что эти мучения не оборвутся ее смертью, что стражи из Управления успеют спасти ее и ребенка.

— Не смей оседать на пол! — снова зашипел Мэйтис, дергая раненую руку.

Оттого, что предательница не держалась на ногах, удар пришелся не на живот — на ребра. А это было совсем не то, чего хотелось принцу. Он должен добраться до самой мерзости, живущей внутри этой женщины. До потомства, которым наглый мальчишка Эйгрен посмел запятнать человека. О, Мэйтис прекрасно помнил этого оборотня! Нужно было убить его сразу, своими руками, едва мерзкий волк протявкал возражения и не отступился от Кэллин. Не стоило отпускать его в Ринел, где он совершил еще одно преступление, позарившись на девушку не своей расы. И что женщины находят в этих блохастых тварях? Его мать, его бывшая любовница, его последняя фаворитка! Танрин даже забеременела от оборотня! С ним, принцем крови, который любил ее безумно, который готов был пойти против родительской воли и жениться на ней, Танрин принимала зелья, не позволяющие понести. Но стоило подвернуться какой-то приезжей шавке из фаркасской аристократии, и она спуталась с ним, забыв про гордость, положение и любовь Мэйтиса! Предательница! Мерзкая, лживая дрянь! Он доберется и до нее, обязательно… И мать, посмевшая оскорбить не просто мужа — своего короля, тоже не уйдет от наказания. Кэллин, Эйгрен, альфа делорской общины… Каждый из них ответит за свое преступление против чистоты крови. А эта девушка у его ног — еще одна ступенька на пути очищения мира от серой заразы.

Мэйтис пнул Лиану в бок, вынуждая девушку перевернуться на спину. Жалкая… какая же она жалкая… И как ему не хватает ее слез и мольбы пощадить, не стихающих до самого последнего вздоха! Возможно, будь у них больше времени, он бы добился и их и не действовал бы так грубо — она уже почти сломалась и едва не теряла сознание, — но Ирлин мог и перестраховаться, получив прервавшийся вызов. Встреча с толпой стражей не входила в планы второго наследника, и потому со вздохом, в котором в равной степени смешались сожаление и предвкушение, Мэйтис опустился рядом с девушкой на колени.

Лиана Ринвей, молодая целительница, предательница, очаровательная игрушка на это утро… Для нее он выбрал знак 'отмщение', пугающий своим резким начертанием. Она станет последней из тех, кого он казнил, и первой из тех, кто заслужил жестокой расплаты.

Забавно, что даже Хэмлиг Ваннен не узнал древний язык оборотней. Но что с него взять, он же зверь. Деградирующая, ошибочная форма жизни, забывающая даже свое прошлое! Этот 'вожак' на исторической родине бывал всего пару