— Не восьмой, а первый, — поправил Демиург. — Прежде, чем появилось пространство, зародилось время. И именно Крон позволил богам обрести плоть и ступить на землю, а не Красная Луна.
Он горько усмехнулся. Легенда о богах, как и все легенды мира, была неполной и неточной. Лживой. Ведь её писали люди… Те, что правят Квертиндом.
— Однажды Крон уже проклинал Квертинд, наслав икша на его земли на долгих сто двенадцать лет, — продолжил свой рассказ Демиург. — Древние Волхвы предали первого бога, дерзнули бросить вызов Крону и использовали его величайшую магию ради увеселений, алчности, личной выгоды. Величайшая из магий оказалась погибельной игрушкой в руках одарённых ею людей. Представь, какой хаос маги привнесли в мир, получив такое могущество. И тогда пришли икша. Крон погрузил королевство в разруху и нищету, обрек мир на исчезновение.
— Пока Тибр Иверийский не прогнал икша, — вставила я растеряно.
Тибр ведь был человеком… Или нет?
— С благословения создателя, — Демиург опять посмотрел на статую Крона. — Бог смилостивился над Квертиндом, и дал ему ещё один шанс. Но своей магией одарил не всех, как раньше, а только одного юношу, призвав его беречь величайший дар и передавать по наследству. Это был жестокий урок, который люди обязаны были уяснить навсегда. Но люди такие… человечные.
Ноги сами сделали пару шагов назад, и я очутилась ровно в круге света. Огляделась вокруг — тот же снег, те же высокие зелёные стены лабиринта и хмурое небо Кроуница с рваными облаками, иногда проглядывает серебристая долька месяца. И святилище бога Крона, который создал всё это. И который мог уничтожить всё. Не просто мог, а собирался, вновь насылая проклятие икша на неблагодарное королевство… Я снова взглянула на часы. Может, существуют ещё заряженные артефакты, хранящие иверийскую магию? Может, с их помощью можно как-то прогнать икша, как прогнал Тибр?
— Господин Демиург… — начала я.
И осеклась. Если рассказать ему о своих часах, то придётся рассказать и о смерти Джера.
Что сделает Демиург, если будет знать, что я позволила Джеру умереть? Разве могу я доверить такую тайну человеку, строящему свои отношения с людьми на манипуляциях и угрозах? Может, Крон и хочет уничтожить мир, но пока мир ещё стоит и дышит. И я пока ещё дышу. Я зажмурилась, затрясла головой, пытаясь остановить бешеный поток сознания.
— Что ты хотела, Юна? — мягко спросил Демиург.
Он явно был расположен к беседе. Я закусила губу, пытаясь придумать вопрос. К счастью, их у меня было столько, что оставалось только ухватить за хвост любую из разбегающихся в голове мыслей.
— За что вы уничтожили Иверийцев? — спросила я самый очевидный. — Если они несли в себе магию Крона, если защищали королевство от его проклятия, то их следовало оберегать и почитать, а не убивать.
— Потому что именно из-за Иверийской династии Крон исчез из Квертинда, — последовал заготовленный ответ. — Безумный Дормунд так беспокоился о сохранности магии и так мечтал единолично владеть ею, что приказал стереть все упоминания о первом боге с лица земли. Сжечь всю литературу, разрушить все святилища и казнить тех, кто смел произносить вслух имя Крона. Дормунд Иверийский боялся, что кто-то посмеет посягнуть на его магию… Не без оснований, — Демиург задумался, глядя перед собой, но быстро собрался. — Тогда же я и создал Орден Крона, надеясь сохранить милость первого бога для Квертинда и защитить память о нём. Но чем громче я кричал, чем ожесточённее сражался за правду, тем строже становились законы. По всему королевству вырастали консульства, а стязатели получали безграничные возможности. Открытой борьбой с королём я добился только того, что свобода слова, свобода воли и выбора стала пустым звуком. А Орден Крона — нарицательным проклятия и преступления.
Мы помолчали немного, углубившись каждый в свои мысли. Истинное предназначение Ордена Крона — это не борьба с традициями, а наоборот, их сохранение. Восемь богов Квертинда. Мне вспомнились восемь башен вокруг Церемониального Зала и наш захламленный штаб — храм рудвиков, как его едко прозвали студенты. Сколько в этом оказалось небрежности и презрения… Крон имел право на обиду. Жаль, что Демиург так и не смог защитить память о нём. Но он смог создать сопротивление, которое до сих пор объединяло людей и для многих оказалось шансом на лучшую жизнь. Или хотя бы на веру в неё…
— Орден Крона — нарицательное свободы! — заявление получилось слишком громким и горячим, и я даже на секунду заозиралась, забывшись.
К счастью, в приюте такие возгласы не грозили наказанием или заключением. Но мне все же стоило быть внимательнее в выражениях.
— Теперь — да, — улыбнулся Демиург. — Очень трудно поднять людей на борьбу, предлагая им в качестве мотива только идею спасения памяти бога. Каждый хочет спасать себя. Пришлось предложить свободу, — он развёл руками. — Сражаться с правительством — дело неблагодарное и весьма затратное. Гражданская война требует больших вложений, но в те времена мне только предстояло это узнать. Мятежи, восстания и революции требуют огромных ресурсов — денежных, человеческих, интеллектуальных. Чтобы накопить их, у меня ушли годы.
Я подула на ладони и потёрла их друга о друга, затопталась на месте. Снег в волосах начал таять и сбегать мелкими капельками на шею. Орден Крона не был проклятым, он был благословенным. Он пытался сохранить память о первом боге, а заодно — и Квертинд… Но чем дольше я размышляла об этом, тем отчётливее понимала, как трудно убедить в этом людей. Не все были готовы к правде… Тем более к борьбе за неё. Другое дело — свобода.
— Не хочешь почтить создателя? — Демиург встал, двинулся мне на встречу.
— Нет, — резко отпрянула я. — Думаю, мне… Надо к нему привыкнуть.
Возможно, я тоже не была готова к правде, потому что сейчас голова просто взрывалась от размышлений. Одно цеплялось за другое, и я никак не могла упорядочить мысли.
— Я понимаю, — не стал настаивать мужчина, закрывая двери в святилище. — У тебя это долгий процесс. Но ко мне ведь ты уже привыкла? — он снова подставил локоть.
— С чего вы взяли? — фыркнула я, но всё же оперлась, отгоняя от себя задумчивость.
Просто так теплее, а я уже изрядно замёрзла. К тому же, подлеченная Моном лодыжка всё ещё давала о себе знать лёгкой болью.
— Ты больше не дрожишь от прикосновений, не пытаешься сбежать и не трёшь знак соединения в моём присутствии, — в подтверждение он накрыл мою ладонь своей. — Кажется, у тебя это что-то вроде защитной реакции.
Свободная рука сама собой метнулась к пауку. А ведь и правда, в компании Демиурга я вообще забываю о том, что он есть. Не уверена, что это к лучшему.
Обратно мы шли быстрее, или мне так только казалось. Я молчала, размышляя уже о том, для чего Демиург открыл мне существование Крона. Внятных мотивов так и не придумала. Снег всё-таки успел замести следы, и чтобы отвлечься, я снова запоминала повороты.
К террасе мы вышли уже ночью.
