Я схватился за голову — твою мать! Единый… какого же ты не настучал мне, уроду, по башке?! Уж лучше бы действительно загнал в преисподнюю. Хотя о чем я… Я сам себя в нее загнал. В личную, из которой никуда не деться до скончания веков.
И снова рассмеялся, скатываясь в хрип.
Каждый из нас творит собственный ад! Без всякого демонического участия! Не зря я ненавидел себя большую часть жизни. Чувствовал, осознавал — есть за что… Сколько жизней искорежено моими благими намерениями? И ведь даже околеть теперь не выйдет! Бессмертный урод…
Да, я все просчитал и предвидел. Использовал ошибки такого же идиота, как сам, сыграл на чужих страхах и страстях… Все пустил в дело, все учел! Кроме одного. Что став человеком, перестану смотреть на людей как на безликие фигуры, которых легко и просто сносить с доски. Что каждая потеря разрежет ножом мое собственное сердце. Что все будет вовсе не так и не просто. Что сам окажусь жесток и несовершенен, как те, кого приходилось судить!
Невежество — страшная штука, Андру прав. Особенно когда невежествен тот, у кого есть возможность устроить конец света, потому что рука об руку с невежеством ходят жестокость и слепота!
— Что ты решил?
Вопрос, возникший в моей голове, заставил вздрогнуть, прийти в себя. Нет, я не увидел пресветлого и верховного, сотворившего мир. Он не мог сюда являться — это грозило бы катастрофой.
— Ты знаешь! — ответил я вслух. Просто чтобы Он не услышал мои мысли, потому что в них билось "прикончи меня!", а это просьба слабака и труса. — Дай мне возможность хоть что-то исправить… И еще прошу… воскреси!
В ответ меня окутали бесконечные сожаление и грусть.
Невозможно. Воскрешение невозможно без тела.
Я снова не удержался от горького смеха: даже обычай хоронить в земле, казавшийся мне верхом тупости, бесплатной кормушкой для нежити, оказался не прост.
Жизнь отдал бы за ее прядь волос!
Ну воскреси!!! Ты же, гнида непогрешимая, тоже виноват!!! Раз впустил сюда невменяемого придурка! Ты мир этот дерьмовый сотворил, неужели с созданием одного человека не справишься?!
Судя по всему, последние фразы я проорал вслух, потому что услышал:
— Не пожалей.
И прямо в руки из ниоткуда опустилась тонкая серебристая цепочка с камнем-каплей, прозрачным и чистым, как родниковая вода.
Вот значит как… Сука ты, Верховный. Я всегда это знал. Только я еще большая сука, поэтому не откажусь и от такого дара.
Надел на шею цепочку. Гладкий кабошон кулона скользнул по коже солнечным лучом, заставив руку сжаться в кулак от желания удержать эту теплоту.
— Спасибо!
И последнее напутствие — каплей расплавленного свинца на кожу:
— Не пожалей!
Ответа от меня не ждали. Выбор еще предстоял, но теперь он хотя бы есть, этот выбор.
Я огляделся. Увиденное больше напоминало огромную живую картину, что так любил покойный король Наорга: зависли в воздухе большие птицы, замерли друг против друга вампиры, люди и сирин. Яир, с отчаянным лицом, тянулся ко мне руками. Игнас, потеряв меч, когтями разворотил грудную клетку противника и вцепился прямо в его сердце. В десяти шагах Андру застыл в развороте, готовясь распороть брюхо магу. А у меня за спиной свернулся зародышем в корчах боли наивный юнец, верящий в совершенство богов.
Кажется, кто-то просил о чуде? Ему быть! Я же теперь двинутый ангел, с крыльями и шипами, эдхед то…
Рана мага запульсировала под моей рукой горячими толчками и закрылась, затянулась розовой кожей. Закончив, я взмыл в небо, чтобы завершить то, ради чего явился на этот свет.
Стоило моим крыльям распахнуться, как люди, сирин, вампиры — все обратили взгляды к небу. Еще бы не обратить, если на нем полыхнула крылатая фигура с огненным мечом.
Падите, твари, ниц: судья и палач явился по ваши души! Слушайте, поганцы, глас "ангельский"! А то, что у судьи руки по локоть в вашей крови, вам знать не обязательно!
— Стоять! — рявкнул во всю мощь легких. — Иначе конечности поотрываю на хрен! Война закончена!! Я сказал — закончена война!!!
Рев ангела — это не человеческие вопли, в один момент душу из тела вытряхнет. Никакой магии не надо.
Шарахнулись прочь от Азалы в страхе сирин, попадали на колени кочевники и люди, распростерлись по земле жрецы, замерли в ожидании вампиры. Одно желание, один приказ — и "божественный" ветер разнес бы по всей Энее пожар войны. А война колдунов — страшная штука. Чересчур непредсказуемы ее последствия. Да… я и их продумал. Всего лишь несколько измененных, не так сработавших заклятий, и никого бы из разумных в живых не осталось, а нежить сгорела бы со временем.
Во рту стало горько от мысли, что я, уготовил людям. Слишком большие возможности, власть и могущество — это отрава, иссушающая мозги. Хвала тебе, Верховный, что заставил меня в качестве противоядия побывать в шкуре жертвы. Жаль только, цена за это оказалась слишком велика, и заплачено за нее чужими жизнями.
Но в одном себе все же не откажу…
Я присмотрелся, выискивая нужную жертву, метнулся вниз и сорвал с ее шеи кожаный ремешок с деревянной подвеской.
— Ты зажилась на этом свете, паскуда…
Черноволосая кудрявая женщина дернулась, прошептав:
— Ты не Ансуре!
— Знаю, дура! — оскалился я в ответ, с удовольствием проследив, как искажает красивое лицо гримаса понимания, и сжал талисман. Дерево сгорело, превращая содержимое футляра в прах. Великой пророчицы сирин не стало.
Я перевел взгляд на мужчину, того самого Афиза, который собрался покорить полмира, и мрачно пообещал:
— Забирай свое воинство и вали отсюда, иначе со всеми так будет.
Воин медленно опустился на колено:
— Прости, что прогневал! Позволь искупить вину!
Я проглотил готовое сорваться ругательство:
— А не пошел бы… Не нужно мне твое искупление! Просто возвращайся домой и больше не суйся в это место!
— Не могу, — не поднимая головы, мрачно ответил кочевник, — без искупления не могу.
Эдхед то… а ведь и правда — не может, если хочет остаться правителем. Ладно…
— Поможешь занять престол и установить порядок моему дру… наследнику короны Наорга — и считай себя свободным.
Царь курута стукнул себя по левой стороне груди, не думая скрывать довольную улыбку. Ну и пройдоха… Теперь бы еще Риса убедить, что корона ему нужна так же, как этому Афизу искупление. На друга ведь ангельские крылья впечатления не произведут — упрется и пошлет, не задумываясь.
В Азалу я попал нескоро.
— Впечатляет, — стало первым услышанным словом, стоило вернуться на стены замка. — Позвольте узнать, как к вам теперь обращаться?
