— Другими словами, мистер Хоббс и мисс Декстер с 1999 года состояли в любовных отношениях, которые возобновлялись периодически, а после его возвращения в Лондон приняли постоянный характер?
— Да, так я все это видела, да, — сказала миссис Пас.
Когда настала очередь Люсинды Ффорде задавать свои вопросы, она спросила:
— Мисс Декстер уволила вас за кражу, не так ли?
— Да, но она потом взяла свои слова обратно и извинилась и заплатила мне жалованье.
— А до мисс Декстер вы служили у мистера и миссис Роберт Рейнолдс, проживающих в Лондоне по адресу…?
— Да, у них.
— И оттуда также были уволены? И тоже за кражу?
— Да, но…
— Больше вопросов не имею.
— Повторный опрос?
— Совсем короткий, Ваша честь, — встала Мейв. — Ваши хозяева, Рейнолдсы, выдвигали против вас обвинение в краже? Официальное обвинение?
— Нет.
— То есть судимости у вас нет?
— Нет.
— А если бы суду потребовались подтверждения — скажем, точные даты, когда мисс Декстер выезжала на отдых вместе с мистером Хоббсом, — где можно было бы их получить?
— Она держит ежедневник у телефона, туда все пишет. Куда она едет, с кем. Когда год кончается, она кладет ежедневник в тумбочку под телефоном. Там, должно быть, лежат эти книжки лет за десять.
— Благодарю вас, миссис Пас.
Когда объявили перерыв на обед, я шепотом спросила у Мейв:
— Ее правда выгнали за кражу с первой работы?
— О да, — прошептала она в ответ. — Бриллиантовое колье, которое, к счастью, вскоре обнаружили в ломбарде, куда она его заложила. Должно быть, в ногах валялась у своих нанимателей, умоляя о снисхождении, так что в полицию они не заявили. Да я почти уверена, что и Декстер она тоже обокрала, но, зная, что сейчас хозяйка втянута в это дело, Пас решила поднять скандал и заявила, что ее обвинили напрасно. Декстер предпочла откупиться. Так что, если вам нужна экономка, не берите эту. Законченная воровка… но нам очень удачно сыграла на руку.
И Мейв слегка пожала плечами, будто говоря: понимаю, это неприятно, но в такой борьбе, если хочешь победить, приходится идти на это и допускать сомнительные вещи, тем более что и наш противник тоже не гнушается подобными приемами.
— Вы хорошо справились там, за свидетельской трибуной, — похвалила Мейв.
Роуз с Найджелом отбыли за нашими незаявленными свидетелями. Мейв отправилась готовиться к последнему заседанию. А мы с сестрой вдвоем решили пройтись по берегу Темзы. Мы почти не разговаривали — сказывалось напряжение и от сегодняшнего слушания, и от вчерашних событий. Но все-таки Сэнди сказала, что, как ей показалось, сегодня утром все разворачивалось не так уж плохо для меня.
— Но так ли уж хорошо?
— Тони и его богатую гадюку уличили во лжи насчет того, что они влюблены недавно и были просто друзьями, пока он не похитил Джека. Да и ты, по-моему, выступила здорово.
— Мне чудится, что за этим последует «но»…
— Но… барристер Тони… мне показалось, что ей удалось-таки тебя подловить. Не то чтобы ты что-то сказала не так. Просто так уж она ставила свои вопросы, что ты не могла ничего пояснить — оставалось только давать утвердительные ответы. Но может, все не так скверно, а я настроена чересчур пессимистично.
— Нет, мне кажется, ты все оцениваешь совершенно точно. Мейв думает так же. Я близка к панике. Да еще судья — непроницаемый, как камень, я понять не могу, к чему он склоняется… видно только, что стремится поскорее со всем этим покончить.
Перерыв длился почти два часа. Когда мы вернулись в зал суда, Мейв сидела на нашей стороне одна и объяснила, что Найджел и Роуз пока еще сидят со свидетелями в двух разных кафе, чтобы Тони и Ко случайно на них не наткнулись. А как только противная сторона займет свои места…
Наконец они вошли. Мы с Тони оба вели себя так, будто нас разделяла Берлинская стена. Мейв выбежала с мобильником в руке. Через несколько секунд она, запыхавшись, вернулась. Как раз вовремя: секретарь объявил, что суд идет. Вошел Трейнор, одновременно с ним вбежал Найджел и упал рядом со мной на скамью. Трейнору это совсем не понравилось.
— Опаздываем, а, сэр? — ехидно осведомился он. Бедный Найджел помертвел:
— Я… э… простите меня, сэр… это не повторится.
— Итак, мисс Доэрти, — спросил Трейнор. — Надеюсь, мы сможем уложиться и завершить слушание сегодня?
— Безусловно, Ваша честь. Но я должна сообщить, что, как и у истца, у нас имеются незаявленные свидетели.
Трейнор поджал губы. Не нравились ему такие новости.
— Вы сказала «свидетели», мисс Доэрти? Сколько же их у вас?
— Двое, Ваша честь.
— И почему же они появились в последний момент? — спросил Трейнор.
— Нам лишь накануне удалось получить их показания, а сегодня утром нужно было их заверить.
— Что ж, эти ваши свидетели прибыли?
— Да, Ваша честь, они прибыли и находятся здесь.
— В таком случае можем мы поинтересоваться их именами?
Мейв полуобернулась в сторону Тони и его команды:
— Разумеется, Ваша честь. Это Элейн Кендалл и Бренда Гриффитс.
Тони что-то возбужденно зашептал на ухо Люсинде Ффорде. Он всполошился, и это было видно невооруженным глазом.
— И у вас имеются показания этих лип? — переспросил судья.
Найджел вытащил из портфеля толстую папку и передал ее Мейв.
— Разумеется, Ваша честь.
Она извлекла из папки показания и передала по экземпляру судье, Люсинде Ффорде и адвокату Тони. Я наблюдала, как Тони выхватил у адвокату его копию, пробежал глазами, как с каждым параграфом его смятение росло. Не сдержавшись, он громко произнес: «Это просто возмутительно».
Трейнор уставил на него взгляд поверх очков и проскрипел:
— Прошу вас быть сдержаннее и впредь не нарушать порядок в суде, мистер Хоббс.
Люсинда Ффорде, опустив руку на плечо клиента, ответила за него:
— Мой клиент приносит извинения за невольный эмоциональный всплеск, Ваша честь. Могу ли я просить минуту, чтобы посовещаться с ним?
— Хорошо, у вас есть минута, — был ответ.
В углу Тони началось торопливое, возбужденное перешептывание.
Мейв продолжала стоять на протяжении этой минуты, наблюдая с бесстрастным видом, не поддаваясь искушению улыбнуться или переглянуться с нами.
— Что ж, — заговорил Трейнор, когда минута вышла. — Можем мы продолжать, мисс Ффорде?
— Ваша честь, у нас имеются серьезные возражения против этих свидетелей.
