— Мне никогда никто не говорил таких добрых слов, — сказала она, помолчав. — Тем более — кто не метил в мою постель.
Он погладил ее по спине, потом достал из кармана серьгу.
— Узнаешь вещицу?
— М-ммм… — Она шмыгнула носом, рукой смахнула с ресниц слезы. — Симпатичная штуковина, но, по-моему, мужская. Не в моем вкусе, я люблю более броские.
— А у Пэта такой не было?
— У Пэта? Нет, такого он не носил. Крестов — нет. Он религиозными символами не увлекался.
— И ты ее ни на ком никогда не видела?
— Не думаю. Да и увидела бы — не запомнила. Не такая заметная вещь.
Нейт решил, что пора начать показывать ее всем и всюду — и смотреть на реакцию. Поскольку Бинг в этот момент завтракал в «Приюте», он к нему и направился, позвякивая в руке серьгой.
— Не ты потерял?
Бинг даже не взглянул на серьгу, зато в упор посмотрел на Нейта.
— Когда я в последний раз пожаловался тебе на пропажу, ничем, кроме неприятностей, это не кончилось.
— Мне нравится возвращать вещи их законному владельцу.
— Не моя это штука.
— А чья — не знаешь?
— Больно мне надо чужие уши разглядывать. Да и твою физиономию тоже.
— Я тоже был рад тебя повидать, Бинг. — Он убрал серьгу. Бинг примерно на дюйм укоротил бороду — к лету, видать, готовится, решил Нейт. — Февраль восемьдесят восьмого… ни один человек не смог мне с уверенностью подтвердить, что ты весь тот месяц находился в городе. А кое-кто считает, что тебя тут и не было вовсе.
— Пусть занимаются своим делом, как я.
— Макс уехал, а, насколько мне известно, ты тогда к Кэрри был неравнодушен.
— Не больше, чем к любой другой бабенке.
— Удобный был момент, чтобы подкатиться, а? Ты производишь впечатление человека, который своего не упустит.
— Она ко мне интереса не проявляла. Чего мне было время зря тратить? Проще найти на улице — с почасовой оплатой. Может, в ту зиму я и ездил в Анкоридж. Была там у меня одна шлюха. Кейт звали. Гэллоуэй ее тоже пользовал. Ну, да это его дело.
— Так и звали — Потаскуха Кейт?
— Точно. Померла уже. А жаль. — Он продолжал есть и решил не углубляться в грустные подробности. — Говорят, так, между двумя клиентами, и свалилась с сердечным приступом. — Он подался вперед: — Собаку я не убивал.
— Такое впечатление, будто собака тебя больше волнует, чем двое убитых людей.
— Люди о себе могут сами позаботиться, а вот старый слепой пес… Может, я и был той зимой в Анкоридже. Может, даже и с Гэллоуэем у Кейт в дверях встречался. Велика важность.
— Ты с ним говорил?
— У меня свои заботы были. У него — свои. Покер его больше всего волновал.
Нейт изобразил легкое удивление.
— Да? Вон ты сколько всего разом вспомнил.
— Ты у меня перед носом торчишь, весь аппетит испортил. Вот я и напряг мозги.
— Сам тоже в покер играл?
— Я к бабе ездил, а не играть.
— А не говорил он о том, что на Безымянный собирается?
— Господи, да он штаны натягивал — а я снимал. Мы только парой слов перекинулись. Он сказал, фарт пошел, он только чуть прервался, чтобы Кейт чмокнуть — и тут же назад. Кейт что-то бормотала насчет того, что лунатики валом повалили, а ей, дескать, и лучше. Дела идут в гору. А тут и мы с ней делом занялись.
— А когда закончили свое «дело», с Гэллоуэем больше не виделся?
— Не припомню. — Бинг уткнулся в тарелку. — То ли заходил он в бар, то ли нет. Я-то торопился повидаться с Айком Трански — был у меня траппер знакомый, у него еще домик стоял на берегу Сквенты, так мы туда на несколько дней забурились — поохотились вдоволь, рыбки половили. А потом я сюда вернулся.
— И Трански сможет это подтвердить?
Глаза у Бинга сделались тверже агата.
— А я не нуждаюсь ни в чьем подтверждении. К тому же его и в живых-то нет. В девяносто шестом помер.
Удобно, подумал Нейт. Назвал двоих, кто мог бы подтвердить его алиби, — и оба мертвы. А можно взглянуть и по-другому.
Украденные рукавицы и нож. Брошены рядом с убитым псом. А принадлежат человеку, который говорил с Гэллоуэем.
Чтобы представить, что Гэллоуэй вернулся к игре или зашел с приятелями выпить, большого воображения не требуется.
«Угадай, с кем я только что столкнулся у Потаскухи Кейт?» «Мир тесен», — подумал Нейт. Если Бинг говорит правду, вполне может статься, что убийца нервничает из-за того, что тогда в Анкоридже был еще кто-то, играл в карты, бегал по шлюхам — и видел Гэллоуэя.
По дороге в участок он решил заскочить еще в пару мест. Побренчать серьгой.
Потом показал ее Отто.
Тот лишь пожал плечами:
— Ни о чем мне не говорит.
Отношения между ними стали прохладные. Формальные. Нейт об этом сожалел. Но ничего не поделаешь.
— Мне всегда казалось, что мальтийский крест — не столько религиозный, сколько военный символ.
Отто и бровью не повел.
— Я служил в морской пехоте, а у нас там серьги не носят.
— Так. — Нейт, уже в который раз за день, убрал серьгу в карман и застегнул пуговицу.
— Ты, говорят, ее всем показываешь. Народ удивляется, почему начальник полиции тратит столько времени на потерянную серьгу.
— Служба такая, — как ни в чем не бывало ответил Нейт.
— Шеф, — подала голос Пич, — есть сигнал: в гараж к Джинни Мэнн — это за Ведьминым лесом — забрел медведь. Муж у нее сейчас на охоте с друзьями, она дома одна с двухгодовалым малышом.
— Скажи, выезжаем. Отто?
Когда они въехали на ухабистую дорогу в полутора милях к северу от города, Отто взглянул на начальство.
— Надеюсь, на сей раз ты не заставишь меня кружить по округе, как идиот, пока ты будешь делать свои предупредительные выстрелы? Медведя так просто не спугнешь.
— Будем действовать по обстановке. Какого лешего он делает в гараже?
— Уж наверное, не карбюратор чинит. — Нейт фыркнул, и Отто улыбнулся. Потом опять посерьезнел — видно, вспомнил, какие у них теперь отношения. — Скорее всего, дверь открытой оставили. А в гараже могут хранить собачий или птичий корм. А вообще-то, медведь мог и просто из любопытства забрести. Это народ такой…
Подъехав к двухэтажному домику с пристройкой-гаражом, они увидели, что дверь в самом деле открыта. Виноват ли в беспорядке медведь, или хозяева имели привычку весь хлам тащить в гараж, будто это городская свалка, Нейт сказать не мог.
Джинни вышла на крыльцо. Рыжие волосы были высоко собраны на макушке, свободная рубаха и руки перепачканы краской.
