Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
Ван наконец принял окончательное решение. Теперь он знал, куда надо лететь, кому отвезти секреты клонирования и живые клетки самой Серены Батлер.
Он вылетел за пределы территории Лиги и принялся искать планеты машин, где он хотел предстать перед самим всемирным разумом, великим компьютерным Омниусом.
* * *
На центральной площади главного города Салусы Секундус, центральной планеты Лиги Благородных, бесновалась толпа, сложившая костер для человеческой фигуры. В тени покрытой лепниной арки стоял Вориан Атрейдес. Его неподвижное лицо казалось каменным. Горло было сдавлено спазмой, не дававшей ему говорить или вслух выразить отвращение. Он молча наблюдал за действиями толпы. Пусть он будет хоть трижды герой Джихада, эта толпа не станет его слушать.
Кукла имела мало сходства с Ксавьером Харконненом, но ненависть толпы к нему была очевидной. Кукла болталась на самодельной виселице, поставленной над грудой сухого хвороста. Какой-то молодой человек бросил в эту кучу клубок горящей пакли, и через несколько секунд огонь принялся жадно лизать напяленный на куклу мундир армии Джихада — ту самую форму, которой при жизни так гордился Ксавьер.
Друг Вориана всю свою жизнь посвятил войне с мыслящими машинами. Теперь же эта нерассуждающая, безумная толпа отыскала где-то мундир и, издеваясь над памятью погибшего, сорвала с него медали и знаки отличия, лишая Ксавьера по праву заслуженного им места в истории. Теперь же они решили его сжечь.
Огонь охватил чучело. Оно извивалось и крутилось в восходящих потоках горячего воздуха и дыма, нелепо раскачиваясь в петле, а толпа весело хохотала, и от этого смеха дребезжали стекла в соседних домах. Люди радовались второй смерти предателя. Они считали это актом мщения, но для Вориана это была всего лишь безумная мерзость.
Когда Вориан узнал о доблести Ксавьера, раскрывшего тайну тлулакских ферм и уничтожившего предателя Гинджо, он сломя голову бросился на Салусу. Но он не мог ожидать, что увидит прекрасно организованную кампанию клеветы, очернившей память его дорогого друга. Несколько дней Вориан пытался остановить поток этой грязи, убеждая людей, что их стрелы бьют не в ту мишень. Но, несмотря на влияние и высокое положение Атрейдеса, мало кто осмелился его поддержать. Кампания диффамации Ксавьера началась и стала набирать обороты, и одновременно лизоблюды кинулись переписывать историю в свете последних новостей. Вориан почувствовал себя человеком, стоящим во время шторма на берегу каладанского моря и пытающегося руками остановить надвигающийся вал.
Даже родные дочери Ксавьера не устояли и отказались от имени своего отца, взяв родовое имя матери — Батлер. Их мать, Окта, всегда тихая и застенчивая, решила провести остаток своих дней в Городе Интроспекции, наедине со своим несчастьем, не принимая никого из чужих людей…
Одетый в неприметную гражданскую одежду — чтобы его не узнали, — Вориан стоял в толпе. Как и Ксавьер, он был горд своей службой в армии Джихада, но здесь, в этом котле бушующих эмоций, было не место красоваться в парадном мундире.
За время своей долгой службы в армии Вориану приходилось участвовать во множестве битв с мыслящими машинами. Он воевал бок о бок с Ксавьером и добивался великих побед, пусть даже и дорогой ценой. Ксавьер был храбрейшим человеком из всех, кого знал Вориан, и теперь толпа выражает свое к нему презрение.
Не в силах больше выносить это тягостное зрелище, Вориан отвернулся от толпы. Какое массовое невежество, какая поголовная тупость! Напичканная ложью, оболваненная и легкоуправляемая толпа поверит всему, что она в данный момент посчитает правдой. Один только Вориан будет помнить истину о доблестном Ксавьере Харконнене.
* * *
Независимый робот сделал шаг назад, чтобы полюбоваться на новую надпись, украшающую стену лабораторного корпуса. Понимание природы человека есть труднейшая из всех ментальных задач.
Раздумывая над значимостью этой глубокой максимы, Эразм изменил выражение своего жидкостно-металлического лица. Вот уже в течение многих столетий бьется он над разрешением загадки этих биологических созданий: в них столько изъянов, но каким-то образом по воле капризного гения, искра которого вспыхнула когда-то в их мозгах, они создали мыслящих машин. Такая головоломка постоянно занимала пытливый ум Эразма.
Он частенько развешивал на стенах лаборатории плакаты с лозунгами и изречениями, чтобы в любое время иметь стимулы для углубленного размышления. Философия не была для него игрой — это было средство, с помощью которого он стремился внести улучшения в свой машинный разум.
Возможно достичь всего, что воображаешь, не важно, человек ты или машина.
Для того чтобы лучше понять своего биологического врага, Эразм без устали экспериментировал. Привязанные к лабораторным столам, заключенные в прозрачные пластиковые баки или запечатанные в герметичные клетки объекты опытов Эразма стонали, выли и извивались в муках. Некоторые взывали к невидимым богам; другие вопили и молили о пощаде, обращаясь к мучителю, который в ответ убеждал их в том, что все они глубоко заблуждаются насчет его намерений. Люди исходили кровью, мочились, выделяли массу жидкостей, приводя лабораторию в невыносимый беспорядок. К счастью, в распоряжении Эразма было достаточно служебных роботов и рабов, которые приводили помещения в надлежащий стерильный вид.
Плоть — это просто мягкий металл.
Робот препарировал тысячи человеческих мозгов, рассек тысячи тел, проводя вдобавок массу психологических экспериментов. Он испытывал людей сенсорной депривацией, причинял им невыносимую боль и вызывал в них невероятный страх. Он изучал поведение отдельных индивидов и толп. Но делая все это со своей, поистине машинной добросовестностью и тщательностью, Эразм все время понимал — и это причиняло ему неудобство, — что упускает из вида что-то самое главное и важное. Он никак не мог найти способ оценить и выстроить все факты так, чтобы они сложились в какую-то внятную картину, в «великую унитарную теорию» человеческой природы. Крайности человеческого поведения, казалось, исключали саму возможность построения такой теории.
Что более человечно — добро или зло?
Этот плакат — наряду с новым — какое-то время мучил робота своей загадочностью. Многие люди, которых он изучил очень подробно — например, Серену Батлер или своего ученика Гильбертуса Альбанса, — проявляли врожденные добродетели, выказывали сочувствие и заботу о других живых существах. Но Эразм изучал историю и знал о предателях, изменниках и социопатах, причинявших невероятные разрушения и навлекавших неисчислимые страдания на головы своих ближних ради того, чтобы добиться выгод лично для себя.
Никакие умозаключения при ближайшей проверке не выдерживали критики.
Спустя тридцать шесть лет от начала Джихада машины были очень далеки от победы, хотя компьютерные прогнозы предсказывали, что человечество будет сокрушено очень скоро. Фанатизм питал силу Джихада, люди продолжали сражаться даже тогда, когда разум подсказывал, что надо сдаться. Их вдохновенная предводительница была принесена в жертву, стала добровольной мученицей. По собственной воле. Необъяснимый, алогичный и недоступный пониманию акт.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
