Попутно они успели почти полностью вырезать и сжечь несколько хуторов, прежде чем успел разойтись сигнал тревоги и жители деревень бросились прятаться в леса. Но огню и разорению предавалось всё, что попадалось на пути.
С этой стороны княжества серьёзных военных сил не было, которые могли бы противостоять четырём батальонам сипаев. Пусть те вооружены похуже, чем регулярные войска княжества, но всё равно это почти пять тысяч человек[91]. Правда, пушки в туземных частях послабее, обычные короткоствольные полковушки[92], стреляющие трёхдюймовым снарядом с ослабленным вышибным зарядом, чтобы откатник не сорвало. По дальности они от наших гаубиц больше чем в два раза отстают, но если их правильно расположить, то они смогут с закрытых позиций по форту долбить — и так, что мало не покажется.
Вырвалась из окружения вся артиллерия, а это шестнадцать пушек и восемь миномётов. Сила. Непонятно было, как поведут себя другие туземные полки, поэтому их спешно отводили из зоны боевых действий. Приходилось к тому же отвлекать оставшиеся войска на их блокирование до выяснения обстоятельств, заменять в зоне боёв другими частями. Естественно, и эльфы сразу активизировались. В общем говоря, во всём княжестве разворачивался процесс под названием «бардак», смоделировать аналог которого возможно лишь в борделе, если последний, например, поджечь.
Теперь всё становилось на свои места. Люди, напавшие на город, сами захватывать его не собирались. Они дожидались подхода почти пяти тысяч сипаев с артиллерией и миномётами, которые и должны были брать форт. И ещё было ясно, что это война — война серьёзная и хорошо спланированная. По княжеству ударили сразу со всех сторон и всех направлений, за счёт восстаний и опасности оных лишив его целой дивизии, если считать четыре сипайских полка и два полка зуавов. Безусловную верность княжеству сохранили только гурки.
Противодействовать маршу взбунтовавшихся сипаев могла лишь авиация. Поэтому те двигались лесными дорогами, рассредоточившись, а самолёты бомбили всё, что удавалось разглядеть в густых лесах. А разглядеть в них много не получится, так что надеяться на серьёзный успех не стоит. От Твери досюда почти четыреста километров по прямой, для тех же штурмовиков уже предельная дальность боевого вылета. Одна надежда — на дирижабли, но у них с маневренностью проблема и заметностью. При их появлении противник успевает разбегаться. Поэтому и применяют их больше как транспорт и для атаки неподвижных объектов — вроде выжигания лесов напалмом.
А вот «громовержцы» бы могли сработать неплохо. Недаром рот ПВО в сипайских полках вообще не было, равно как и крупнокалиберных пулемётов на вооружении. Всё же не совсем идиоты составляли штат туземных полков — предвидели возможные неприятности.
По ходу беседы я перенёс прицел на дальние дома, начиная разглядывать возможные цели в чердачных окнах. Если и появятся снайперы и будут они не совсем дебилами, то устраиваться за баррикадой или в трактирном окне не станут: их там любой приличный стрелок снять сможет. Устроится снайпер поодаль, где-нибудь в глубине тёмного чердака, пристроив винтовку на опору. А вот ниже чердака не получится, скорее всего: заборы здесь везде высокие.
А вот это кто? Перекрестье остановилось на тёмной фигуре, пристроившийся за балкой. В темноте. С винтовкой. Но набор вариантов, кто это может быть, немал. Самый простой — кто-то спрятался от разгулявшихся бандитов и сидит у себя на чердаке, готовый отбиваться, если туда кто-то ворвется.
Фигура шевельнулась. Что именно делает, разглядеть трудно, но похоже, что пристраивает винтовку на балке в качестве опоры. Однако темно, трудно разглядеть. И ждать неохота, когда снайпер, если это он, подстрелит кого-то из защитников гостиницы или комендатуры, но и стрелять наобум нельзя: можно своего завалить. Вот тебе и вопрос вопросов. Застрелить незнакомого человека и узнать потом, что это был не враг, или дождаться, когда враг убьёт кого-то из своих?
Сверкнула синеватая вспышка выстрела, чердак на мгновение осветился. Выстрел был в нашу сторону, хорошо, что не в меня. Раскрылся противник.
— Уши зажми, — пробормотал я.
Маша зажала уши ладонями, не задавая лишних вопросов. Я подвёл перекрестье к середине видимого силуэта. Прямой выстрел, никаких поправок не надо. Метров шестьсот до противника. Тот снова слегка шевельнулся — похоже, начал выискивать цель. А я уже выискал. И потянул спуск.
Сверкнуло в стороны лисьими хвостами пламени из дульного тормоза, шарахнуло по ушам до ватной глухоты и звона, лягнувшейся лошадью ударило в плечо, изображение в прицеле дёрнулось, сменившись быстро скользящими брёвнами сруба. Затем я опять поймал чердачное окно. Силуэт за балкой исчез, но освещённый участок опорного столба словно покрылся красным свежим лаком. Не промахнулся.
Открыл затвор, выбросив из его слегка дымящегося нутра длинную стреляную гильзу, поймал её, горячую, рукой и перебросил в футляр. Переснарядим потом. Затем взял из футляра ещё один патрон, вложил в винтовку.
— Ох, ничего себе, — сказала Маша, отняв ладони от ушей. — Как из пушки пальнули. Я лучше заклинанием прикроюсь.
— Ну да, примерно, — кивнул я. — Примерно такой эффект и получаем. Кстати, а почему бы тебе в «Барабан» не запустить какой-нибудь огненный шар? Попади в окно, и эффект будет выше всяких ожиданий.
Маша волшебница сильная. Её огненный шар по мощи мог бы сработать как снаряд корпусной артиллерии. Мало в трактирных недрах никому бы не показалось.
— Думаешь, не догадалась? — усмехнулась она. — С этого и начала. Два шара пустила, но все отбиты. Кто-то там защиту ставит, и неслабую. Сам знаешь, как с шарами бывает. А для молний далеко. А чего-то ещё я пока и не умею толком: знаний мало.
