– Ты хорошо помнишь, – спросил я, – что́ происходило незадолго до того, как разразился ураган «Карлос»? Как одна американская компания предлагала твоему отцу продать «Синко Падрес»?
Кажется, ее удивило, что мне знакомо это название. Она слегка приподняла брови, но ответила достаточно коротко:
– Помню.
– Ты помнишь, сколько ему предлагали?
Лина слегка пожала плечами:
– Очень мало. Примерно десять процентов от реальной стоимости.
– А помнишь, что было дальше?
– Они предложили чуть больше, где-то двенадцать центов за доллар, но отец все равно отказался. Да иначе и быть не могло. Он не продал бы компанию, даже если бы ему предложили сто долларов на каждый сентаво.
– А ты помнишь, как после этого кто-то завалил рынок таким дешевым кофе, что вы не смогли продать ни зернышка из вашего урожая?
Она удивленно кивнула.
– Помнишь, как твой отец резал собственных свиней и коров, чтобы прокормить работников?
– Да, я помню…
– И помнишь, как он работал почти без отдыха, собирая с деревьев кофе в надежде, что произойдет чудо и ему удастся продать то, что он вырастил на своей плантации, чтобы прокормить своих близких и немногих оставшихся работников?
– Я… Чарли, к чему ты ведешь?!
– Сейчас скажу. – Я еще не причинил ей боли, но мой следующий вопрос должен был поразить ее как кинжал. – А ты помнишь ливень?.. Помнишь, как ты слезла с мангового дерева и накрыла отца плащом и как вы вместе оплакивали ваш мир, которого больше не существовало?
Ее глаза наполнились слезами, но взгляд сделался холодным, внимательным.
– Откуда… откуда ты знаешь? Чарли, скажи мне!
– Это сделал я, Лина. Я представлял интересы той американской компании в Никарагуа, я задумал и осуществил план, в результате которого ты и твой отец лишились всего.
За разговором мы забрели в прибой и сейчас остановились почти по колено в воде. Мягкие и теплые волны, накатываясь на берег, резвились у наших ног, а в вышине над нашими головами зажглась первая звезда.
– К-как?.. – с трудом выговорила Лина, все еще не веря своим ушам. – Как ты это сделал?
Я рассказал ей все. Рассказал, как после отказа Алехандро продать бизнес мы скупали кофе у конкурентов и выбрасывали на рынок по минимальной цене, как нанимали людей, чтобы они следили за положением на плантации, а мы имели возможность усилить давление, да еще и нажиться на страданиях семьи Мартинес, как один за другим мы перекрывали Алехандро пути к спасению и смотрели, как он мечется, но все же сползает в пропасть, в которую мы его толкали.
Когда я закончил, Лина долго молчала, вспоминая те давние события и заново переживая ту боль, которую она испытала тогда. Наконец я не выдержал.
– Ну что, теперь ты боишься меня? – хриплым шепотом спросил я, не в силах и дальше выносить ее молчание.
Сами того не заметив, мы развернулись лицом друг к другу, но дело было не только в этом. В эти мгновения мы оба оказались лицом к лицу со мной настоящим.
В первую секунду Лина непроизвольно отпрянула, отступила на полшага, но тут же взяла себя в руки и, подбоченившись, стала внимательно меня разглядывать. Я имею в виду, разглядывать того меня, который был настоящим, и по выражению ее глаз я понял, что он нравится ей не больше, чем мне самому. Ее реакция, однако, оказалась совсем не такой, как я ожидал, не такой, какой была бы моя реакция. То, что она сделала, не укладывалось ни в какие прогнозы и схемы.
Да, Лина была наделена внутренней силой, какой я не встречал ни в одной другой женщине. А если говорить начистоту, лишь немногие мужчины могли с ней сравняться. Я, например, не мог. И вот эту силу она проявила сейчас. Ее чувства всегда были очень глубокими и искренними, и обычно Лина не стеснялась их проявлять, но в эти минуты она явно прислушивалась к чему-то более важному, держа свои переживания в узде. Сила воли, которой она обладала, не позволяла эмоциям определять ее поступки и влиять на то, какова будет ее жизнь.
Повторю: ничего подобного я не ожидал, хотя в жизни я сталкивался со многими женщинами и знал, – точнее, полагал, что знаю, – чего от них можно ожидать. Но я ошибся, и весь предыдущий опыт мне не помог.
Лина слегка тряхнула головой, словно человек, который отгоняет какую-то пустячную, но назойливую мысль. Даже не так. Она тряхнула головой, словно отгоняла комара!.. Что-то глубоко внутри ее вступило в борьбу с тем, что она от меня услышала, и это что-то уверенно побеждало. Именно оно определяло, что Лина скажет или сделает в следующую секунду, но для меня все дальнейшее оказалось полной неожиданностью.
Осторожно, чтобы не сместить титановые винты, скреплявшие мою ключицу, и не задеть плечо, которое еще побаливало, Лина прижала меня к себе и поцеловала. Поцеловала нежно, почти робко, и в то же время – властно. Наш поцелуй продлился ровно столько, чтобы я успел почувствовать соленый вкус ее слез. Наконец Лина отняла губы, но не отстранилась, поэтому, когда она заговорила, я ощутил на лице тепло ее дыхания.
– Ты прав, – проговорила она, слегка качая головой. – То, в чем ты только что признался, разбередило старые раны, которые до сих пор кровоточат, и какая-то часть меня хотела бы повернуться и уйти, чтобы ты не смог сделать мне еще больнее. Кроме того, мой уход причинит боль тебе, и мне отчасти этого хочется… хочется, чтобы ты получил по заслугам. И еще: ты прав в том, что мне очень не нравится человек, который способен на такую… на подобные вещи, но… – Лина снова взяла меня под руку и тронулась с места, увлекая за собой. – Есть одно обстоятельство, о котором ты не знаешь. Хочешь, я расскажу, что это такое?
– Расскажи. – Мы оба снова двигались почти вдоль линии прибоя, не заходя глубже в воду, но и не выбираясь на песок пляжа.
– Мой отец часто брал на работу людей – как это по-английски? – с темным прошлым. Таких, у которых в жизни была либо тюрьма, либо… либо еще какие-то непростые обстоятельства. Он считал, что должен дать им шанс, хотя обычно с такими людьми никто не хочет иметь ничего общего. И вот однажды один из этих людей, бывший убийца, спросил моего отца, когда они вместе собирали на плантации кофе, что должен делать человек, чтобы зачеркнуть свое прошлое раз и навсегда. И знаешь, что ответил ему мой отец?
Я отрицательно покачал головой.
– Чтобы зачеркнуть прежнюю жизнь, нужно начать новую.
Лина положила голову мне на плечо и заглянула в глаза. Мы по-прежнему шли вдоль пляжа к северной оконечности острова, и, кроме нас, на берегу не было ни души. Волны все так же мерно накатывались на песок. Именно здесь – буквально в нескольких футах от этого места – Шелли вернула мне мои часы, а чуть дальше скрывались под водой руины затонувшего города атлантов.
– Знаешь, кто был этот человек? – спросила Лина.
– Нет.
