Вьющиеся волосы девушки приятно щекотали мою щеку и я, внезапно для себя, прошептал ей на ухо:
— Ты очень красивая, Рита…
Она удивленно-радостно взметнула вверх большие ресницы:
— И давно ты это заметил? — ее щербинка сводила меня с ума.
— Как только увидел тебя в первый раз… тогда, 1-го сентября.
— Аааа… — тихо протянула она и, озорно блеснув синими лучами глаз, поставила меня в небольшой тупик:
— С первого взгляда, значит?
— Нет, с третьего только, — нашелся я, наконец, после некоторой паузы.
— С третьего? — ее брови изогнулись удивленной дугой. — А почему только с третьего?
— Потому что два первых взгляда были направлены не в твои прекрасные глаза…
Она тихо засмеялась и спросила:
— А куда же были направлены?
— Ну… сама понимаешь, на что обычно бывает направлен мужской взгляд…
— Ну и на что же?
— А на то, на что я сейчас никак не могу посмотреть.
Она покраснела и чуть опустила голову.
Я вдыхал изумительный аромат ее волос, и все мое существо было наполнено немыслимым блаженством.
«Так близко она… так рядом… вот если бы… — и сердце мое замирало от смелых мыслей, молниеносно пронесшихся в голове, — …если бы она стала моей, наверное, — не было бы человека в мире, счастливее меня…»
Внезапно я ощутил, как спрессованная людская масса ослабила свое давление, и можно уже свободно шагнуть назад. Но мне так не хотелось делать этого, однако по взгляду, брошенному Ритой через плечо, я увидел, что она заметила вакуум за моей спиной.
— Подъезжаем уже… — рука девушки легла на мою грудь и слегка нажала на сердце. Я поднял правую ладонь и положил сверху на тонкие пальцы Риты.
— Пусти… — она отодвинулась немного назад и отняла свою руку, — дай мне портфель, пожалуйста.
— На, держи… — я вложил кожаную ручку в ее правую кисть и, сделав шаг назад, повернулся к Рите боком.
— Спасибо, — прошелестело рядом, — уже приехали — вздохнула она, и мне показалось, что я услышал нотки сожаления в ее голосе.
Я помог ей сойти со ступенек автобуса, и мы быстро зашагали к входу в институт.
Когда до двери оставалось несколько метров, я, холодея от собственной смелости, спросил:
— Рита, давай сегодня вечером пойдем с тобой в кино?
Она улыбнулась, и, немного помолчав, ответила:
— Хорошо, во сколько встретимся?
Я, ошалев от радости, выпалил:
— Во сколько тебе удобнее, во столько и встретимся…
— Даже, если это будет не совсем удобно тебе? — она испытующе посмотрела мне в глаза.
— Да, даже и в таком случае, — опрометчиво ответил я.
— Хорошо, тогда давай без десяти восемь вечера у входа в «Октябрь»…
— Договорились! — радостно воскликнул я.
Она, изящно повернувшись на тонких каблучках маленьких туфель, заспешила в сторону легкоатлетического манежа, где по расписанию проходила первая пара занятий ее курса.
Я влюбился.
Все мое существо было занято мыслями только о Ней. Мой друг несколько раз толкал меня локтем в бок, когда я на лекции по истории КПСС, с мечтательно-глупой улыбкой вспоминал утреннюю дорогу в институт.
— Ты что? — с некоторым изумлением громким шепотом спрашивал меня Игорь. — Что с тобой сегодня? Ты сам на себя не похож! Тебя преподаватель спрашивает, а ты как будто его не слышишь, ноль внимания.
— Да так, задумался, — отвечал я, улыбаясь.
— Ну, ты даешь! О чем, интересно?
— Да ладно… может потом узнаешь, — отшутился я.
Через несколько дней за моей спиной шушукался весь курс. Я каждое утро ждал ее на остановке около метро, и друзья сразу заметили это.
— Поехали, Ромео, а то опоздаешь! — шутливо кричали они из дверей, когда очередной номер 239 отчаливал от Преображенской площади.
Мы встречались намного реже, чем мне хотелось того. Рита часто уезжала на соревнования, и были периоды, когда я больше месяца не виделся с возлюбленной.
Во время наших встреч она строго держала меня на «пионерском» расстоянии. Я чувствовал, что интересен ей, но не настолько сильно, как мне мечталось.
Первый раз Рита позволила поцеловать себя на своем дне рождения, когда мы танцевали в полумраке, и ее глаза блестели тем очаровательным светом, что бывает у женщин после пары выпитых фужеров шампанского.
Я слушал веселую болтовню ни о чем и терпеливо выжидал момент, когда ее сестра с другом удалятся в другую комнату. Наконец он настал, и я внезапно для Риты остановил поток слов, прижавшись губами к уголку ее рта.
Она замерла и остановила свой танец…
— Ты что? — прошептала Рита.
— Я тебя люблю… — от этих собственных слов меня пронзил озноб.
— Так быстро? — с некоторой иронией произнесла она. — Ты же меня совсем не знаешь…
— Почему? — глуповато ответил я. — Знаю…
— Я не такая, какой ты меня нарисовал в своем воображении, — ее глаза были расширены и отдельные слова быстрого шепота летели мимо меня, не задерживаясь в сознании, которое болью кричало внутри: «Она безразлична ко мне! Она нисколько не влюблена!»
— Ты такая! Ты самая лучшая в мире… ты самая нежная… самая родная и милая… ты самая красивая… — с каждой паузой между словами я целовал ее мягкие губы и чувствовал, как они отвечают взаимностью…
Ее губы… такие желанные в моих ночных мечтаниях, и рука моя обнимала тонкую талию Риты, все сильнее прижимая к себе. Дыхание девушки участилось и я снова, как когда-то в автобусе, ощутил бугорки ее груди.
— Не надо… сейчас они вернутся в комнату, я не хочу, чтобы сестра видела, — тихо проговорила Рита, убирая мою руку и отстраняясь.
— Тогда еще потанцуем? Мне так нравится это делать с тобой, — ничуть не обидевшись, проговорил я весело.
— Хорошо, — согласилась она, и мы снова медленно задвигались в такт популярной в те годы итальянской мелодии.
…Домой, в общежитие я вернулся вне себя от счастья.
Я поцеловал ее! Риту!
К ней со всех сторон «подбивали клинья» симпатичные парни нашего института. Она тоже отвечала мне поцелуями… Ее губы… Ах, какие сладкие! А фигура, красивая и мягкая — мое воображение уже рисовало возбуждающие картинки предстоящих свиданий наедине с нею.
Игореха, сосед по комнате, спросонья поднял свою голову и пробурчал:
— Что это с тобой сегодня? Какой-то ты нервный и шумный.
— Так, настроение очень хорошее! — отозвался я, в сотый раз ворочаясь с боку на бок на пружинящем матрасе железной кровати.
