Книга Танец паука - Кэрол Нелсон Дуглас

Газета «Стейтен-Айленд эдванс»

Теперь я прочла столько всего о Вандербильтах, особенно о неотесанном Командоре, что общение с его внуком Уильямом Киссэмом Вандербильтом только расстраивало.

Так называемый Уилли был человеком благовоспитанным, даже мягким.

Он безо всяких колебаний встретился со мной, Ирен и Годфри на задворках своего огромного особняка на Пятой авеню следующим вечером.

– Мистер Вандербильт. – Годфри протянул руку в перчатке.

– Мистер Нортон. – Когда адвокат кивнул, миллионер продолжил, задыхаясь: – Ротшильды всячески вас хвалили, но все равно просьба довольно странная.

– Не каждый день достают из-под земли спрятанное золото.

– Американское золото. А почему это заботит Ротшильдов?

– Мы уже не живем на двух разных материках, мистер Вандербильт. То, что влияет на один континент, в итоге повлияет и на другой. Эти поиски, например, своими корнями уходят в Баварию.

– Не понимаю, как со всем этим связаны Вандербильты.

– Но, я надеюсь, вы попросили в агентстве Пинкертона прислать подкрепление?

– Разумеется. Конечно же. Но те, кого я нанял охранять дом, останутся здесь. Забавно, вы сказали, что похищение моей дочери было частью этой… интриги. Я не уверен, что надо брать с собой ночью дам, раз дело имеет криминальный характер.

Годфри не мог позволить, чтобы от самых важных женщин в его жизни отмахнулись, как от простых дам.

– Моя жена и мисс Хаксли помогали мне во всех поручениях от Лондона до Парижа и… Трансильвании.

– Почему вы поселились в этом конкретном месте? – заговорила Ирен. – Из-за вашего покойного батюшки, сэр Уильям. Он всегда старался не раскрывать всех своих карт, даже в том, что касалось его завещания. Я чувствую, что он, как и Командор, его отец, предпочитал все держать в секрете.

Мистер Вандербильт нахмурился.

– Да, он и впрямь спровоцировал скандал в семье, скрыв от всех, как намерен поделить наследство по завещанию. Почему вас так интересует старое голландское кладбище на Стейтен-Айленде, где похоронен мой дед?

– Причем похоронен всего двенадцать лет назад, – напомнила Ирен.

– Мой отец Уильям Генри отвел меня и брата Корнелиуса на Стейтен-Айленд лет пять назад и сказал: хотя Командор лично пожертвовал кладбищу пятьдесят акров прилегающей территории, а мой отец строит там часовню, члены правления согласны продать лишь несколько акров для строительства семейного мавзолея по «ценам Вандербильтов». Отец отказался переплачивать за землю и купил четырнадцать акров на холме по соседству. Он решил нанять того же архитектора, который создал Алвин… ну, то есть наш дворец на Пятой авеню, чтобы он спроектировал гробницу на холме. – Вандербильт хихикнул.

– И что такого смешного в семейных усыпальницах? – с улыбкой спросила Ирен.

Уилли К. Вандербильт покачал головой:

– Мой отец всегда был степенным человеком. Они с Хантом никогда друг друга не понимали. Ханта попросили спроектировать мавзолей, а он предложил проект с европейским размахом вроде шедевров архитектуры, созданных для Алвы.

Вандербильт зажег еще одну сигару. Он, наверное, выкуривал в день целую коробку.

– Хант рассказал о реакции отца на первоначальный замысел, и мы много смеялись. Отец хотел что-нибудь простое, говорил, что мы непритязательные и скромные люди. Ага, это после того, как Алва отгрохала этот замок. Знаете, каким было состояние моего отца на момент смерти?

Мы покачали головами, а лично я подумала, что нас это и не касается.

– Двести миллионов долларов, – продолжил мистер Вандербильт. – То есть он вдвое преумножил наследие Командора. Мой отец всегда был добрым пастырем. Один из наших банкиров рассказал, что если бы вся сумма была переведена в золото, то весила бы пятьсот тонн, потребовалось бы пятьсот рабочих лошадей, чтобы перевезти такой объем золота от Главного вокзала в хранилище на Уолл-стрит. Если бы все состояние было в золотых долларах, то у отца ушло бы более трехсот лет, просто чтобы пересчитать его, работая по восемь часов в день.

– Но при этом он поскупился на семейную гробницу?

– Нет, он хотел, чтобы получилось «просторно, солидно и богато». Второй проект Ханта возвели на участке, окруженном с трех сторон холмами, откуда открывается красивый вид на Стейтен-Айленд.

Никогда не понимала, зачем мертвым красивые земные виды.

– Просторно, солидно и богато, – сказала Ирен. – Как раз для вашего отца.

Вандербильт кивнул:

– Строительство началось вскоре после того, как он возил нас с братом туда, в начале тысяча восемьсот восемьдесят пятого года. Он посещал стройплощадку в декабре и наблюдал за тем, как устанавливают двадцать тонн бронзовых решеток, чтобы отвадить непрошеных гостей. Мавзолей уже был наполовину готов, а восьмого декабря отец умер от удара. Одиннадцатого процессия из сотни экипажей двинулась по Пятой авеню к старому парому у причала на Сорок четвертой улице. Двенадцать человек несли гроб по холму в склеп, где поместили тело отца рядом с захоронением Командора, пока здание мавзолея не будет готово.

В нашей компании воцарилось молчание, отчасти из уважения к покойному, отчасти от благоговения перед таким невероятным богатством, хотя все равно все закончилось смертью. Интересно, видно ли Уильяму Вандербильту из своего «просторного, солидного и богатого» мавзолея порт или Лолу Монтес с ее маленьким, почти безымянным надгробием на Гринвудском кладбище.

– Просторно, солидно и богато, – снова повторила Ирен, словно звоня в колокол по покойнику и красиво потянув ноту каждого слова.