Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
— Мама, приехала новая гувернантка! — запыхавшись, воскликнула она. — Фу, она еще безобразнее, чем мисс Мертенс! — продолжала девочка, не обращая никакого внимания на Рейнгарда. — На шляпе у нее красный бант, а накидка еще старомоднее, чем у Лер. С этой я ни за что не пойду гулять, можешь быть уверена, мама!
Баронесса зажала уши руками.
— Дитя, прошу тебя, ради бога, не надо так шуметь!.. — простонала она. — И что это за глупые заявления? — строго добавила она. — Ты пойдешь с мадемуазель Жаннет, если я этого пожелаю.
Причина довольно резко произнесенного выговора, из-за которого ошеломленная Бэлла надула губы и оборвала кусок бахромы с кресла мамаши, заключалась в так называемом «времени пыток», которое наступило для баронессы после ухода мисс Мертенс. Она должна была волей-неволей взять на себя надзор за Бэллой, что было, по ее уверениям, истинной смертью для ее нервов. С прибытием новой гувернантки у баронессы упала гора с плеч; для нее было нежелательно, чтобы с первой же минуты между ученицей и учительницей возник конфликт, а потому она отчитала девочку за это замечание. Затем она встала и в сопровождении надувшейся дочки отправилась в свои комнаты, чтобы посмотреть на прибывшую. Рейнгард был тотчас же отпущен Еленой.
— Прикажешь читать дальше, Елена? — снова взявшись за газету, очень любезно спросил Гольфельд, когда они остались вдвоем.
— После… — нерешительно ответила она, бросая на него пытливый взгляд. — Прошу, скажи мне, что именно так сердит тебя в последнее время? Ты знаешь, Эмиль, мне ужасно больно из-за того, что ты не разрешаешь мне разделить твои заботы и неприятности. Тебе также известно, что не праздное любопытство побуждает меня вмешиваться в твои дела, а горячее участие. Ты видишь, как я страдаю от твоей холодности и замкнутости. Скажи мне откровенно, может быть, я невольно делаю что-нибудь не так, и ты не считаешь меня больше достойной твоего доверия?
Она умоляюще протянула к нему руки. Камень смягчился бы от бесконечной печали в ее голосе. Гольфельд, опустив голову, вертел в руках газету и старательно избегал прямого взгляда девушки.
— Я вполне доверяю тебе, Елена, — прервал он, наконец, продолжительное молчание. — Более того, ты единственный человек в мире, пользующийся моим полным доверием. — Глаза Елены засияли, бедняжка гордилась таким предпочтением. — Но существуют некие печальные обстоятельства, в которые мы не можем посвящать других людей.
Пораженная девушка, приподнявшись, с огромным вниманием слушала его.
— Я вынужден, — запинаясь, произнес Гольфельд, — принять одно решение, и это очень и очень тяжело для меня. Именно это и гнетет меня в последние дни.
Он поднял глаза, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова.
Елена, очевидно, не имела ни малейшего понятия о том, что он собирался сказать ей, и с неослабеваемым вниманием ловила каждое его слово.
— Ты знаешь, Елена, что в последний год мне очень не везет с ключницами, — задумчиво продолжал он. — Они не уживаются у меня, и я ничего не могу с этим поделать. Третьего дня отказалась от места та, которую я взял две недели тому назад. Я вне себя. Эти постоянные перемены приносят мне громадные убытки, мое имение опротивело мне.
— Так ты хочешь продать Оденбург? — прервала его Елена.
— Нет, это было бы глупостью. Оденбург — одно из лучших имений в Тюрингии. Я вынужден искать другой выход. Мне не остается ничего другого, кроме как жениться!
Елена приоткрыла задрожавшие губы, но ни один звук не слетел с них. Не будучи в состоянии овладеть собой, она закрыла лицо руками и с тихим стоном опустилась на подушки.
Гольфельд поспешно подошел к ней и взял ее руки в свои.
— Елена, — тихо, но нежно прошептал он (этот тон удался ему прекрасно), — согласна ли ты, чтобы я открылся тебе, обнажил перед тобой рану своего сердца? Ты ведь знаешь, что я тебя люблю и что эта любовь будет для меня первой и единственной в течение всей моей жизни. — Произнеся эту ужасную ложь, Гольфельд даже глазом не моргнул. Он сумел придать своему голосу такой оттенок, который привел девушку в необычайное волнение. — Если бы это было возможно, — продолжал он, — то я внял бы голосу своего сердца, жил бы только ради этого чувства, потому что общение с тобой, Елена, для меня счастье… Но ты знаешь, что я последний из рода Гольфельдов, и уже по этой причине вынужден жениться. Мне остается только одно средство, которое облегчит для меня эту жертву: я должен выбрать жену, с которой ты знакома…
— О, говори скорее! — воскликнула Елена, и слезы брызнули у нее из глаз. — Ты уже решился, предчувствие не обмануло меня. Это Корнелия!
— Киттельсдорф? — произнес он с презрительной усмешкой. — Эта непоседа? Нет, уж лучше я оставлю свое имение в руках непокорных ключниц. Зачем мне при моих весьма скромных доходах такая легкомысленная жена? Впрочем, я уже сказал тебе и могу повторить, что я еще ни на ком не остановился. Дай мне высказаться, дорогая Елена, и не плачь так горько, это переворачивает мне душу. Эта девушка должна знать и любить тебя и быть настолько разумной, чтобы я мог сказать ей: «Мое сердце принадлежит другой, на которой я не могу жениться. Будь другом мне и ей».
— И ты думаешь, что найдется такая, которая согласится на это?
— Конечно, если она будет любить меня.
— Ну, я этого не смогла бы никогда… Никогда! — выкрикнула Елена и, истерически рыдая, спрятала лицо в подушки.
На гладком белом лбу Гольфельда вдруг обозначились две суровые складки. Губы его плотно сжались, и краска сбежала с лица. По всему видно было, что он взбешен. Глаза его вспыхнули ненавистью, когда он устремил их на девушку, которая, вопреки его ожиданиям, усложняла задачу, казавшуюся ему такой легкой. Но он справился со своими эмоциями и, ласково приподняв голову Елены, заглянул ей в лицо. Бедняжка задрожала при этом лицемерном прикосновении и бессильно опустила голову на его руку.
— Значит, ты откажешься от меня, Елена, — продолжал он грустно, — если я решусь на этот нелегкий для меня шаг. Ты отвернешься от меня и оставишь один на один с нелюбимой женой?
Она подняла на него красные от слез глаза, которые сияли неизъяснимой любовью. Он мастерски сыграл свою роль, и этот взгляд доказал ему, что его цель достигнута.
— Ты теперь переживаешь ту же внутреннюю борьбу, которая терзала меня эти дни, пока я не принял твердое решение. Я понимаю, для тебя в эту минуту ужасна мысль, что в наш прекрасный союз должно вступить третье лицо, но поверь мне, я даю тебе слово, что это нисколько не изменит наших отношений. Подумай, Елена, ведь тогда я буду иметь возможность делать для тебя гораздо больше и чаще бывать с тобой, чем теперь. Ты можешь поселиться у меня в Оденбурге, и я стану носить тебя на руках и беречь, как зеницу ока. Сейчас ты зависишь от капризов своего брата, а я, женившись на твоей подруге, посвящу тебе всю свою жизнь…
Гольфельд не обладал выдающимся умом, но зато у него было в избытке лукавства и хитрости, которыми он достигал большего, чем другие умными речами. А бедная жертва с растерзанным и истекающим кровью сердцем и сломленной волей шла прямиком в расставленные им сети.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
