После завершения первого этапа истребителям было приказано барражировать вокруг территории базы и сбивать любое воздушное судно, все равно — военное или гражданское, которое будет пролетать мимо зоны бомбардировки. В это время «B-2» снизится до 33 000 футов (10 058 м). Из его отсеков на комплекс «NGF Lab» должны были упасть 16 высокоточных JDAM-бомб[127]весом в 2000 фунтов (907 кг) каждая. Пять предназначались для «DW», четыре — для второго инженерного, по три — для «EN-1» и «EN-3» и одна — для складского помещения. При этом «B-2» не будет приближаться к объекту. Бомбы будут сброшены с расстояния 26 километров, после чего по указанным координатам отыщут свои цели.
Роберт Хэтуэй занял кресло командира. Слева от него сидел капитан Джереми Руа, который следил за тем, чтобы бомбер вовремя вышел на заданную высоту. Майор на всякий случай проверил правильность введения глобальных координат для каждого снаряда. Убедился, что все в порядке, и стал ждать. Майору Хэтуэю оставалось только нажать в нужный момент на кнопку. Ничего больше. Никакого геройства.
Хэтуэй взглянул на экран с картой, куда вводилось текущее положение самолета. До выхода на ударную позицию оставалось двести километров, или 15 минут полета.
CXXII
Понедельник, 31 августа, 23:16 (UTC –4)
Исследовательский комплекс «NGF Lab»
Алан и Лаура томились в радиокомнате, ожидая, когда Рино Хедхантер и Тимур Коршак выйдут на связь.
Прошло уже более пяти часов с того момента, как Тимур и Рино покинули базу. Три часа назад они вышли из зоны действия радиосвязи, и Лаура не находила себе места от волнения. Алан дремал, приложившись щекой к черному стволу «ремингтона» (не зная о смерти Ральфа, они все еще остерегались его появления).
— Почему они не отзываются? — Дюпре нервно постукивала ногой по полу.
Алан открыл глаза:
— Я не знаю, — прогундосил инженер. Фраза прозвучала невнятно, что-то вроде «я’е’аю». Лошадиная доза обезболивающих препаратов одурманила Алана. Он хотел спать, как старый сурок поздней осенью. Собравшись с мыслями, он повторил более выразительно: — Я не знаю. Наверное, они еще не нашли ботов.
— Как ты думаешь, они будут искать всю ночь?
— Нет. Разведут костер посреди пустыни и устроят привал с песнями под гитару.
— Я серьезно, — обиделась психиатр.
— Ну откуда я могу знать? — отмахнулся Алан. Крепче обняв ружье, он закрыл глаза.
Девушка повернулась к передатчику, теребя пальцами нижнюю губу. Но не просидела спокойно даже минуты:
— А что, если боты не на Эль-Татио?
— Лаура, только возле гейзеров есть вода. Если боты не на Эль-Татио, значит, они давно в Боливии, а это уже не наши проблемы.
Дюпре не думала успокаиваться. Следующая догадка напугала ее не на шутку:
— Как это не наши проблемы? А вдруг они где-то здесь, возле комплекса, и готовятся на нас напасть?
Американец второй раз отмахнулся от девушки, как от назойливой мухи. Только на этот раз глаза не открывал и ничего не отвечал.
Для такой нервозности у Лауры были веские причины. Идея использования центра удовольствия как ахиллесовой пяты в мозгу ботов сработала, все прекрасно. Но дело в том, что психиатр в действительности понятия не имела, почему она сработала. Девушка сомневалась, получится ли так же с теми ботами, которые месяц шлялись на свободе. Она боялась, что будет как раз наоборот: боты-беглецы не запустят программу. А если и запустят, то слишком поздно…
Внезапно Лаура расслышала какой-то приглушенный грохочущий звук. Поначалу, приняв его за скрип динамика радиостанции, девушка бросилась к приемнику, но быстро поняла, что он, как и прежде, молчит. Потом она почувствовала, как вибрирует пол. Задрожали стены, окна, мебель. Она подумала, что это землетрясение. Звук стал стремительно нарастать.
Алан Гринлон открыл глаза:
— Что за фигня? Лаура…
Слова его потонули в убийственном грохоте. Казалось, слева за инженерными корпусами началось извержение вулкана Кракатау.
— Черт! — закричал Алан, распознав звук. — Этого не может быть… «Рапторы»!
— Что? — Лаура ничего не услышала.
— Сюда прислали истребители!
Рев прокатился барабанной дробью по зданию и быстро утих. Стены корпуса перестали дрожать. Еще несколько секунд с лестницы долетал гулкий шум, похожий на отдаленную лавину в горах, а потом стало тихо.
— Помоги мне, — попросил американец. Он был бледен и напуган. Выброс адреналина заглушил наркотический эффект от обезболивающих таблеток.
— Алан, я не понимаю, что это…
— Лаура, не болтай! Давай, помоги, поддержи меня, — инженер поднимался; вместе с ясностью разума вернулась боль в колене, — нам нужно выйти на улицу.
Лаура подставила плечо американцу. Он одной рукой обнял Лауру за плечи и, опираясь на ружье, как на костыль, медленно двинулся вместе с ней к выходу из здания. Через несколько минут они оказались во дворе перед фасадом жилого корпуса.
Их обдувал сухой прохладный ветерок, в небе сонно мерцали звезды. Полная тишина. У Алана сложилось впечатление, что рев реактивных двигателей ему померещился. Не верилось, что пустыня могла позволить такой грохот над вечно молчаливыми просторами. Если бы не Лаура, американец готов был поверить, что у него случилась слуховая галлюцинация.
— Они прилетели за нами? — фраза прозвучала нелепо, как реплика из какого-то дешевого сериала про НЛО. Лаура скользнула взглядом по звездам и переспросила: — Они спасут нас, Алан?
Гринлон опомнился. Дюпре тоже слышала. Значит, рев уж никак не галлюцинация. Над комплексом действительно пронеслись «F-22».
— Это были «F-22», наши чертовы «Рапторы», я готов поклясться. — Американец поднял голову; страх погружал холодные пальцы в его внутренности. — Лаура… Лаура… Если бы нас собирались спасать, то прислали бы вертолеты. Летательный аппарат, предназначенный для спасения, не назовут «Раптором»…
Опустив голову, Алан прислушался. Пялиться в небо не было смысла: ночью «Рапторы» не видны. В какой-то момент инженеру показалось, будто он слышит рев турбин и на юго-западе. Ничего определенного он сказать не мог (хотя это действительно был один из «F-22», круживших над солончаковой пустыней).
