— Все скрываемся там. Ложимся и ждем, пока стражники не войдут в здание, затем встаем и убегаем, — негромко произнес он.
Тереза и Уоффорд, мигом нырнув за кусты, плюхнулись на землю и немного проползли вперед, прячась под колючими ветками. Джордино, держа Татьяну на весу, одним махом оказался за кустами, рывком опустил ее на землю, сам пристроился рядом, зажав ей рот ладонью. Прижав к ее губам ствол «Макарова», он прошептал:
— Помолчим немного, ладно?
Питт в броске перемахнул через кусты, отцепил от пояса рацию и прижал к губам.
— Руди, ты меня слышишь? — чуть слышно проговорил он.
— Я весь внимание, — последовал столь же тихий ответ.
— Мы пробираемся к выходу, но ненадолго задержимся. Тут намечается мероприятие местного значения. Встречаемся через пять минут.
— Понял. Закругляюсь и отправляюсь к гаражу. Отбой.
Питт бросился на землю, и очень вовремя — мимо промчались трое охранников, выскочивших из конюшни. Пешие, они прогремели ботинками в нескольких футах от Питта и ворвались в резиденцию, даже не заметив, что у входа нет обычной стражи. Возле главного входа дополнительно включилось лишь несколько слабеньких ламп, что позволяло Питту и остальным прятаться в окружавшей темноте.
Конный патруль находился ярдах в пятидесяти от них. Питт хотел было, прежде чем они приблизятся, провести группу вдоль кустов в глубь поселения, но внезапно ему пришла идея получше. «Конные стражники наверняка не заметят лежащих возле кустов людей. Они даже не подумают, что тут кто-то есть. Да и внимание их будет целиком приковано к главному входу. Если устроенный Терезой пожар разгорится посильнее, все бросятся тушить его», — размышлял он.
Конный патруль из восьми человек галопом пронесся мимо них к центральному входу и вдруг остановился у самой гравийной дорожки. Глядя, как всадники, развернувшись большим полукругом, подскакали к краю галереи и замерли там, Питт почувствовал себя неуютно. Две лошади беспокойно зафыркали, всадники, натянув поводья, пытались успокоить их. Внутри здания внезапно смолкли звуки пожарной тревоги, с противоположной стороны ко входу подбежала вторая группа стражников, пеших, и остановилась неподалеку от всадников. «Пожар либо вышел из-под контроля, либо им, к сожалению, удалось потушить его. Жаль. Нас бы больше устроило, если бы он успел распространиться на другие комнаты», — подумал Питт.
Окончательный ответ принесла ослепительная вспышка белого света. Раздался сильный щелчок, и на стропилах мостика ярко загорелись с десяток прожекторов. Свет галогенных ламп залил центральную часть поселения, тут же осветив Питта и всех остальных, лежавших под розовыми кустами.
Питт, крепко сжав рукоять «кольта» прицелился в ближайшего всадника. Пешие стражники находились довольно далеко и, казалось, не были вооружены. Иначе обстояло дело с конной стражей. Помимо обычных луков и стрел, Питт с огорчением увидел у них карабины, прижатые к плечам и нацеленные в их сторону. Даже с «Макаровым», застывшим в руке Джордино и наведенным на всадников, шансы оказывались неравными.
Не успели противники обменяться первыми залпами, как из здания эхо донесло топот ботинок по мраморному полу и на портик стремглав вылетели четыре человека. Первыми бежали три охранника. Перепрыгивая через ступеньки, они бросились вперед, затем остановились и посмотрели на Питта и остальных. Их желтые халаты почернели от сажи и копоти, но в глазах не было паники. Однако гораздо больше, чем их вид и лица, Питта обеспокоило другое — автоматы «АК-74», которые они, обняв, как младенцев, прижимали к груди.
Вскоре мимо них пронесся четвертый. Сломя голову он добежал до центра дорожки, ведущей в резиденцию. На Боржине был синий шелковый халат, резко контрастировавший с его налитым злостью красным лицом. Остановившись, он метнул взгляд на кусты у колонн, возле которых лежали раздетые, еще не пришедшие в себя стражники, тела которых так же были ярко освещены, затем повернулся к Питту и остальным. Глаза его сверкнули дикой ненавистью.
— Ты заплатишь мне за это, — прорычал он.
55
Как только Ганн вошел в звукопоглощающую камеру, его охватила волна любопытства, заставившая забыть про страх, от которого трепетало сердце и дрожали ноги. Ему и раньше доводилось видеть подобные камеры, но эта, от пола до высокого потолка забитая ультрасовременной электронной аппаратурой, вызвала у него почти детский восторг. Связанные между собой пучками разноцветных проводов плотные ряды мониторов, системных блоков и разнообразных приборов с датчиками напомнили ему пункт управления подводной лодкой «Трайдент». Еще больший интерес представлял для него странный, составленный из трех плотно прилегавших друг к другу трубок аппарат длиной десять футов, возвышавшийся в центре комнаты. Чем дольше Ганн рассматривал акустические излучатели, тем сильнее росла в нем убежденность в справедливости слов Йегера, утверждавшего, что данное устройство способно вызывать землетрясения. Его обдало ледяным холодом.
Правда, холод вскоре сменился жарой, по всему телу Ганна потекли струйки пота, так как температура в комнате переваливала за сорок градусов. Ганн с изумлением отметил, что все оборудование в камере включено и работает, как ему показалось, по программе, выполняя какие-то тестирования. Тепло, излучаемое источниками мощности, питающими электронику, превращало комнату в сауну. Ганн стянул с себя украденный халат, черную утепленную куртку и, вытащив цифровую фотокамеру, взгромоздился на центральную платформу. Он принялся лихорадочно фотографировать оборудование, начав с дальнего угла, ведя камерой по часовой стрелке. Истекая потом, он приблизился к двери и чуть приоткрыл ее, впуская струйку свежего воздуха. Поскольку к камере мог кто-то подойти, Ганн, не желая быть застигнутым врасплох, решил оставить дверь открытой. В этом случае задача его усложнялась — ему приходилось следить и за дверью, и прислушиваться к рации. Немного постояв в задумчивости, он возобновил работу.
Дойдя до высокой консоли с мягким бархатным креслом перед ней, Ганн остановился. Перед ним, как он сразу понял, находился пульт управления системой, откуда оператор приводил в действие сейсмический отражатель. Ганн уселся в кресло и впился взглядом в стоявший перед ним плоский монитор, на ярко-синем поле которого горела надпись на немецком языке: «Идет тест». Зачаточные знания немецкого у Ганна были — он приобрел их от своих немецких коллег во время многомесячного совместного исследования корабля «Вильгельм Густлоф», затонувшего во время Второй мировой войны. Кроме того, ему приходилось прогонять тестовые программы, и кое-чего он нахватался и от них. Он нажал клавишу «прервать», и на экране мгновенно вспыхнула красочная абстрактная картинка.
Присмотревшись, Ганн разгадал ее — это было трехмерное изображение осадочных слоев, каждый из которых имел свой оттенок желто-золотого цвета. Шкала с одной стороны показывала глубину пятьсот метров. Немного подумав, Ганн окончательно убедился, что рассматривает стратиграфическую карту отложений, находящихся в глубине под лабораторией. Ганн потянулся к трекбол-мышке и пододвинул ее к себе. Когда курсор перемещался по экрану, из возвышавшихся в нескольких футах от Ганна преобразователей донеслось громкое тиканье. Потом оно замерло, и на мониторе вновь возникло новое глубинное изображение. Ганн отметил, что шкала показывает уже глубину пятьсот пятьдесят метров.
