Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
Они ушли от костра вдоль берега. На них из тьмы наплывал сарай. По густому, стоящему тут аромату Белосельцев понял, что сарай полон сена. Оцарапав руку о чертополох, он отворил створку ворот и, осыпая скользкое лесное сено, вскарабкался вверх.
Сердце его редко ухало, на руке саднила царапина. Он чувствовал в себе силу и легкость и еще тревожное знание того, что сейчас произойдет.
– Ты где? – спросила она из тьмы.
– Я здесь. Иди сюда.
– Зачем?
– Иди, говорю. Здесь сена полно.
– Я не хочу.
– Подымайся!
– Мне колко. Ой, я срываюсь!
– Давай сюда руку.
Он нащупал в темноте ее ладони, ухватил их и взметнул ее с силой вверх, успев разглядеть в дырявую крышу горсть ярких звезд.
Он целовал ее, задыхаясь от звона и шелеста сена, от ее прерывистых вздохов, от гулких и тяжелых ударов своего ставшего огромным сердца. Больше не было тьмы, все вокруг разгоралось медленным бледным светом.
Холодные струи воздуха, перетекая через колья, падали ему на грудь. Он открыл глаза: небо сквозь дыры было мутно-серым. Аня спала на его руке, свернувшись в сене, как птица, ровно дышала, запорошенная густо травинками. Он тихонько высвободил руку, прошел по сену и соскользнул вниз. Луг дымно светился, покрытый цветами, распустившимися на рассвете. Над соснами огромно, бесшумно желтела заря, и уже запевали птицы.
Солнце вставало в горячих холмах, туман улетал от воды, и там, внизу, как маленькие черные смерчи, пронеслись утки…
Он услышал резкий нарастающий звук, какой издает набирающая скорость электричка метро, врезаясь в узкую горловину туннеля. Голова запрокинулась от невыносимых перегрузок, словно он сидел в кресле падающего космического корабля, окруженного сферой огня. Очнулся от удара о землю. В руках его был фарфоровый черепок с алым лепестком цветка, и то место в бурьяне, откуда был взят черепок, обнаруживало узкую, уходящую в глубину скважину. Она стремительно сужалась, смыкалась, будто рана, из которой выхватили кинжал. В эту скважину утекала бело-голубая молния исчезнувшего сгоревшего времени.
* * *
Белосельцев обернулся. За его спиной стоял Гречишников в блестящем от дождя плаще, а чуть поодаль, в бурьяне, у покосившейся ограды кладбища стояли Буравков и Копейко в таких же глянцевитых, блестящих, ниспадающих до земли плащах.
– Ну наконец-то, Виктор Андреевич, нашли тебя. Кого ни спросишь: «Видали, был здесь недавно, а куда пошел, не знаем». Хорошо, Копейко казачьим чутьем догадался.
Белосельцев с помутненным сознанием, словно только что пережил контузию, поднимался, держа в руках черепок.
– Ты уж извини, Виктор Андреевич, что не дали тебе отдохнуть. Очень срочно. Начинаются большие дела. Без тебя никак невозможно. Сейчас на аэродром, самолет уже ждет, а оттуда в Москву, во Внуково. Там другой самолет. Летим вслед за Избранником в Сочи. У теплого моря обсудим насущные задачи. Так мало людей с головой, с интуицией, с аналитическим даром, с боевым и мистическим опытом. Очень на тебя рассчитываем.
Можно было бы кинуться вниз по склону к серой холодной Пскове, упасть с разбега в воду, чтобы головой удариться о донный камень, и вся его жизнь вытечет красной влагой, смешается со студеной водой. Можно проскочить мимо этих троих в блестящих плащах, перемахнуть через ограду кладбища и, виляя среди могилок, жестяных линялых веночков, ускользнуть от преследования. Но там, куда он стремился, сквозь редкие деревья блестели черные автомобили и просматривались фигуры охраны. Можно удариться грудью о землю, вонзиться в толщу времени, ускользнуть от ненавистных преследователей, превратившись в тонкий язык огня, скользнуть в незаметную, уходящую в бесконечность скважину. Но она срослась, ее сдвинули намертво континенты, и земля не пускала в себя. Он медленно нагнулся, опустил на землю черепок с красным лепестком, приложив его к оставленному отпечатку.
Я готов, – сказал обреченно, делая шаг им навстречу.
Глава 34
На трех автомобилях они приехали на военный аэродром среди белесой моросящей равнины, где под мелким металлическим дождем мокли десантные транспорты и стоял готовый к взлету двухмоторный самолет «Аэрофлота». Охранники из хвостовой машины охватили кольцом самолет. Белосельцев вышел и смотрел, как Гречишников прощается с незнакомыми молчаливыми спутниками, обнимает их, и до слуха его долетели слова:
– Спасибо, мужики, за поддержку… Еще повидаемся… Таможню поставьте под наш контроль, скоро потребуются большие деньги… А то дворцы себе понастроили, думают, их с самолета не видно. А мы им аэрофотосъемку, засранцам…
Командир корабля в форме гражданского летчика рапортовал Гречишникову:
– Товарищ генерал, машина к взлету готова. Разрешите взлет.
– Разрешаю, – и, шелестя своим глянцевитым, черно-серебряным плащом, тяжело полез на борт. Копейко пропустил вперед себя Белосельцева, заслоняя его спиной от пустынного туманного поля, оставляя для движения узкую линию вверх по ступенькам, в овальную дыру самолета.
Самолет был пуст. Все они разместились в переднем отсеке со столиком, стягивали влажные плащи, разминали мускулы, крутили шеями, поглядывали дружелюбно на Белосельцева, ради которого и совершили утомительный рейд.
– Часика полтора – и в Чкаловском. Там по Щелковскому до кольцевой и до Внуково, ну – еще часок. Как раз укладываемся с запасом, – удовлетворенно, глядя на золотые часы, произнес Гречишников. – Правильно, Виктор Андреевич?
От него исходило благодушие доброго доктора, говорящего с выздоравливающим пациентом, и ничто не напоминало жестокого экзекутора в темном берете, стоящего на вершине вознесенного над Печатниками эшафота.
Самолет задрожал всеми своими перепонками, алюминиевыми пластинами и заклепками, раздул на крыльях два прозрачных стальных одуванчика и взлетел. В разрывы туч, косо, словно оторванная от земли тусклая жестяная лента, мелькнула Великая, белая звонница Вознесения, окруженная желтыми деревьями, Кремль с Довмонтовым городом, где когда-то находился раскоп, и все кануло в мутных облаках, теперь уже навсегда.
– Ну что, коллеги, после хлопот и переживаний не мешало бы расслабиться. Так ведь, Виктор Андреевич? – Гречишников потирал замерзшие руки. Тут же появился молодой миловидный стюард, расставляя на столике тарелки, рюмки, разнообразную рыбную и мясную снедь, ставя в специальное кольцо, на случай воздушной тряски, бутылку молдавского коньяка.
– Водички надо? – спросил он с манерами любезного официанта.
– Боржомчика, если можно, – попросил Буравков и нетерпеливо потянулся к бутылке.
– Ну что ж, дорогие братья, вот мы и снова вместе. – Гречишников поднял круглую рюмку, в которой колыхался коричнево-золотой коньяк. – Нам нельзя разлучаться, нельзя таить друг на друга обиды. Только вместе, единой волей, едиными духом и разумом мы достигнем поставленных целей. За нашего друга Виктора Андреевича, за его благополучие и здоровье!
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
