невольно сжала кулаки. Надо было ещё тогда стукнуть его. Три года. Три бесконечно долгих года, когда я была вынуждена вырывать каждую минуту личного счастья рядом с драконом, завести отдельную комнату под украшения и начать всерьёз изучать магию. Сначала решила, что Эйто поставил на мне какую-то метку, иначе, откуда он мог знать все места наших встреч и забирать меня словно нашкодившую девчонку под надёжное крылышко родителя. Стоило только вырваться, забывая обо всем на свете, как появлялся он…
«— Не пора ли тебе домой, детка?» — вкрадчиво вопрошал он, и я плелась следом в указанном направлении.
К слову сказать, Ардэн признавал право Эйто, как отца оберегать меня, но только при условии, что он сможет добраться до нас.
Эйто находил каждый раз! Словно невидимая нить вела его. Тайна оказалась гораздо проще, чем казалась! Как сказала жрица Альва, каждый феникс чувствует свою ветвь после того, как кровь принята древом. Удивительное открытие и не сказать, что приятное. Хотя, я и впрямь почувствовала себя беззаботно влюбленной, планируя свои побеги и встречи с Ардэном. Конечно, теперь моя жизнь не состояла из одной романтики. Это было бы просто невозможно, после того, как Эйто признал меня своей наследницей, то это повлекло куда больше обязательств перед родом, чем я могла ожидать. Удивительное дело, но я знала точно только одно — Эйто стал моей семьёй, я действительно приняла его. Так же, он помогал заботиться о Виан. Даже, если бы я сильно захотела, то не могла просто хлопнуть дверью и уйти. На первом месте была сестра, которой нужна была забота целителей, Ардэна и моя песнь. Потому, я справедливо решила, что пока Виан спит, я буду поступать так, как должно, чтобы позволить этому удивительному мужчине, что оказался моим отцом почувствовать себя хоть немного лучше. В конце концов, именно из-за решения Великой он так сильно пострадал, став связанным с ней. Всё это время я жила, как самая настоящая наследница рода, думая о том, а не играю ли я очередную роль изображая феникса. Осознание того, что я и феникс и квисэн в равной степени никак не желало приходить до определённого времени. До того самого дня, как мне не пришлось слиться с корнями огненного древа.
Почему-то живя под крышей дворца фениксов, я взяла себе в привычку находить уединение вместе с флейтой или специально изготовленным для меня гуджи, у корней древа. Фениксы называли его Огненным древом мира, но когда я начала играть для него, то оно начало шептать в ответ. На самом деле его имя было Ииль, что значило «изначальная ветвь». Однажды я так увлеклась своей игрой, что очнулась посреди чего-то ужасного. Будто сторонний наблюдатель, я видела, как рушится мир вокруг и гибнут мои дети, а моя огромная крона из мига в миг облетает, а ветви на ней отмирают, теряя жизни. В какой-то момент я призвала самую сильную ветвь и отдала часть себя, чтобы они могли спастись. Это был момент той самой катастрофы, о которой говорил Ардэн, когда прежний мир высших был разрушен. Странно, но именно эта связь с Ииль помогла мне осознать свои истоки и принадлежность к роду фениксов. Древо показывало истории из жизни рода, порой хаотичные и не совсем понятные, но именно в эти моменты я ощущала ход его огненных токов, напитываясь этой энергией, сливаясь с ней и становясь одним целым. Я уже не была просто квисэн. Чем больше времени я проводила подле этого древнего существа и хранителя рода, тем сильнее я изменялась, превращаясь в нечто совершенно иное…
Несколько месяцев назад папа сказал, что он готов попробовать…
Это решение было слишком тяжелым для него, но я была уверенна, что необходимым. Пришло время оставить прошлое в прошлом и признать приход нового дня.
— Я точно не забуду её? — как это ни парадоксально, но именно это волновало его гораздо больше, чем возможность начать новый этап в жизни.
— Твоя память только твоя, — прошептала я, обнимая его со спины, — она просто перестанет быть настолько реальной, отодвинется в твоих воспоминаниях. Её облик будет столь же прекрасным, сколь и далеким. Ты сможешь смотреть не только в прошлое, но и начнёшь замечать настоящее, понимаешь? Эту связь необходимо оборвать. Обычно квисэн отпускают сразу после проведённой с ними ночи, но…
— Твоя мать этого не сделала.
— Нет, — покачала я головой, — я же объясняла тебе почему.
— Моя единственная любовь всего лишь сон длинною в жизнь… — грустно вздохнул он, сжимая моё запястье.
— Твоя единственная любовь ещё впереди, — сжав его руку в ответ, я потянулась к тому узлу, что оставила на его эмоциональном теле моя мать.
Видимый лишь таким же как она и убрать его могли лишь ей подобные. Ничего сложного просто распустить плетение и позволить нитям истлеть, но для Эйто это был действительно удар. Прежде, чем он пришёл в себя прошло несколько дней, которые он провел в собственных покоях из которых ощутимо пахло гарью, похоже феникс что-то сжег. И лишь на четвертый день он составил мне компанию за завтраком.
— Надо было давно попросить тебя, — неожиданно признался он, с невероятным аппетитом налегая на довольно простые блюда, которые обычно подавали на завтрак в его доме. — Почему мы так просто питаемся? — вдруг поинтересовался он у меня, разглядывая овсянку в тарелке.
— А, как бы ты хотел? — не сдержавшись от улыбки, поинтересовалась я.
— Поразнообразнее, — вкрадчиво ответил он, а я мысленно содрогнулась.
Если этот неугомонный мужчина задумался о «разнообразии», то вряд ли ограничится едой. Но, в любом случае, он имел на это право. Да и я может стану посвободнее…
И, вот, спустя три года и благодаря двум словам «поразнообразнее» и «посвободнее» я стою посреди своей спальни, облачаясь в белоснежно-золотые свадебные одежды рода. Эйто увлекшись «разнообразием» упустил миг моей свободы, а теперь я наконец-то выхожу замуж, потому как за всё нужно платить…
Усмехнувшись, я с нежностью прикоснулась к пока совершенно плоскому животу.
— Посмотри на это, — тихо позвала меня Тай, выходя из той комнаты где должен был быть кабинет, а теперь стараниями отца была мини сокровищница. При чем золотого хлама в виде всяческих украшений было столько, что приходилось хранить их в сундуках. Я даже не уверена, что именно там хронится.
— Красиво, — улыбнулась я, смотря на изящное плетение браслетов, которым предстояло обнять мои руки от запястья до локтей.
— Ты невыносима, — покачала она головой, — это же те самые, что он подарил тебе на первый выход в свет, разве не
