само собой в расплавленном золоте истинности.
И это отвращение к тому, что я из себя представляю, перевесило древнюю магию.
Я смотрел в её глаза. В разные дни там было разное. Иногда и любовь находилась. Но чаще это была гадливость. И жалость.
Когда я всё это понял, больше не удивлялся поступкам Антонины.
Она достойна лучше.
Ей уготована великая судьба.
И я в этой судьбе — лишний.
Порочный, ненадёжный элемент.
Всё время думал, что моя жена шлюха. Но когда в моей жизни появилась Тоня, я понял, что шлюха — я сам.
Как можно быть с таким?
Виктория не смогла до меня достучаться. Она также не смогла мне отомстить. Не успела. Но за неё сделали всё боги.
Они дали мне нечто прекрасное.
Показали, какой я уродливый на этом фоне.
И забрали это у меня.
Оставили в одиночестве осознавать свою ущербность.
Всё что я мог сделать — помочь ей.
Сделать то, чего моя истинная желает больше всего.
Даже если ради этого мне придётся умереть.
Тоня хотела освободиться от меня. Истинность была для неё оковами. Я и сам не знаю, как теперь относиться к этой связи.
Она была всегда несокрушимой, естественной, священной.
Кому придёт в голову отказываться?
Если встретил истинного, не отпускай его.
Но она встретила чудовище.
И показала мне это. Заставила прочувствовать.
Поэтому я решил её отпустить.
Может быть, она права? Это не любовь. Никакая любовь и недоступна драконам! Мы — животные, ведомые инстинктами, и не более того.
И к тому же… Это я не мог любить без истинной связи.
Она всё могла.
А, значит, её доступен нескончаемый поток самых разных мужчин. И среди них много благородных и честных. Лучше меня — уж точно.
Я нашёл обряд.
Просто измена или предательство не помогали нам. Ведь я уже оставил её в темнице, а связь не прервалась. Спать с другой ради этого же… я бы просто не смог.
Это странно и страшно осознавать.
Но это правда.
Тогда я нашёл уже давно позабытый всеми ритуал. Его придумали — ну, разумеется — эльфы. Кто бы ещё мог дойти до такого?
Лишним будет упоминание, что для того, чтобы разорвать истинность, нужна смерть дракона.
Ровно через месяц, день в день, остановится сердце.
Я смотрю на себя в зеркало. Недавно вернулся из Кроуэла. Тоня такая прекрасная, что даже просто смотреть на неё больно.
Не знаю, в чём именно дело, но яркие чувства после ритуала пропали лишь на несколько дней.
После они вернулись.
Я с ней увиделся.
И всё стало только хуже.
Я бы хотел прожить остатки дней, не мучаясь от неразделённой любви. Но, видимо, не достоин этого.
Позорище, но я просто не могу найти себе в силы, чтобы встать с кресла и выйти из своих покоев в главном замке короны. Я не вижу в этом смысла. Зачем делать хоть какие-то усилия? Чего ради?
Я знаю, что с каждой минутой выгляжу всё хуже.
Вопросов от так называемой семьи не хочется.
Тоня также не должна ни о чём узнать. Ей, конечно же, всё равно. Но она в любом случае не должна думать о последствиях моего и только моего решения.
Я прежний, может быть, был бы и рад возможности упрекнуть, навешать чувство вины и так далее… С Викторией проделывал это ни раз и ни два.
Но всё изменилось.
Я изменился.
Но — какая ирония — уже это ничего не меняет.
Так бы и сидел, безучастно наблюдая за двором, где носятся слуги, иногда мимо пробегают фрейлины королевы и король выходит погулять со своей стаей псов.
С фрейлинами отцу всегда в одну сторону.
Но в мою бессмысленность и пустоту ворвался… Скайлер. Братик как всегда в чёрном, как всегда с надменным, холодным взглядом.
Бледное лицо его непроницаемое, но я кожей чувствую ауру тёмного довольства.
Он не заполучил мою жену. Не заполучил и мою истинною. Но какая разница, если мне тоже не досталось? В его притязании на Ви никогда не было никакой любви. Лишь попытка унизить меня.
— Что такой смурной? Политическая повестка о демонах огорчает? — интересуется «деликатно».
Пришёл посмотреть на меня поверженного?
Но ведь это не его рук дело.
Всё равно считается?
Я окидываю брата взглядом. Если он всегда чувствовал ко мне что-то хоть и негативное, но сильное, то я не чувствовал практически ничего.
В этом плане я гораздо больше взял от матери.
Он — чёрный дракон. Я — красный. Он холодный брюнет с льдистым взглядом. Я загорелый шатен, который всё же снисходит до того, чтобы применять к окружающим обаяние и харизму. Скайлер слишком гордый для этого. И в этом его главная ошибка.
Драконы сильные, но правда в том, что их очень мало.
Мы должны поддерживать для людей иллюзию защиты и избранности.
Света и добра.
Иначе нас свергнут.
Солнце и Луна — так про нас говорили.
Луной людей пожирают фэйри, луной призывают самых могущественных демонов, луной эльфы готовят восстания…
А под солнцем вся жизнь простых людей.
Какого же принца они бы предпочли?
Скайлер никогда не считался с этим. Подумаешь, простые люди — что с них взять? Я всегда полагал, что это его и погубит.
А теперь мне всё равно.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю через силу.
Он удивляет меня ответом:
— Я знаю о том, что ты умираешь.
Что-то в его тоне меня настораживает.
Знает? И чего же хочет? И почему здесь тогда нет Аквинтии? Мать решила, что так будет лучше? Что ж… она права в таком случае.
— Аквинтия сейчас выясняет, как ты разорвал истинную связь с этой твоей попаданкой. И была ли она вообще. Связь. Решение нужно принимать быстро. Но у неё недостаточно информации. Смешно, да?
— К чему ты клонишь, Скай? Если пришёл просто почесать языком — это не ко мне.
Он усмехается и садится в кресло рядом.
На долю мгновения мы сталкиваемся взглядами. Мою грудь будто бы прорезают изнутри тонким лезвием. Тревога.
Что-то не так.
— К тому, что женщины не могут управлять государством… Даже у матери слишком нежная рука. Она медлит, когда нужно действовать.
— Действовать? — выгибаю бровь.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, братик. Сила демоницы крепчает с каждым днём. Если мы не хотим, чтобы эти твари захватили мир, нужно действовать.
Его глаза наполняются кровожадным блеском.
Меня передёргивает.
— Что за бред? Никто не собирается ничего
