и начал делать ей искусственное дыхание.
— Уведите отсюда миссис Эдвин!
Я позвал Гуди, не желая, чтобы миссис Эдвин рисковала увидеть лицо язычника или стать свидетельницей смерти своей дочери.
Мое дыхание затаилось, а сердце замерло в ожидании, когда я увидел, как слезы текут из глаз Бэка, когда он пытался вернуть ее к жизни, его тело сотрясалось.
Жестокая тишина тянулась, а Бэк отказывался сдаваться.
Я больше не мог смотреть, и как только я отвернулся, Джоджо ахнула.
Я повернул голову на звук, каждый мускул в моем теле таял от облегчения. Бэк откинулся на спинку стула, откинув голову назад и закрыв лицо без маски, когда из него вырвался крик.
— Возьми себя в руки, мы еще не закончили! — напомнил я ему, опустив голову, чтобы не видеть его лица, пока он надевал маску.
Нам все еще нужно было ввести элементы в ее организм. Я похлопал Джозефину по щекам, чтобы разбудить ее. Она не двигалась! Дышит, но без сознания. У нее может начаться еще один припадок, если мы не будем действовать быстро.
Я продолжал отчаянно похлопывать Джозефину по щекам, не желая причинять ей боль. Ее челюсть сжалась, и я схватил ее сзади за шею одной рукой, сжимая ее челюсть другой, пока она не открылась.
— Сейчас, Бэк!
Бэк открыл графин и влил волшебную жидкость ей в рот, жидкость стала белой, пропитав ее лицо, наволочку, простыни. Давясь, она попыталась выплюнуть это, и я сжал ее челюсти, заставляя ее проглотить. Глаза Джоджо резко открылись, и ее рука качнулась в мою сторону. Боль пронзила мое тело, и моя челюсть сжалась, когда я схватил ее за руки свободной рукой, чтобы удержать ее на месте.
Она держала жидкость во рту, и я навалился на нее всем своим весом, чтобы удержать ее руки прижатыми, держал одну руку на ее челюсти, а другой несколько раз щелкнул ее по горлу.
— Глотай, Джоджо!
Мои силы были истощены, и мы использовали заимствованную энергию.
Наконец, комок в ее горле исчез, и я закрыл глаза, делая выдох. Джозефина успокоилась, и я отпустил ее, поглаживая ладонями ее лицо.
— Теперь ты можешь спать, — выдохнул я, моя грудь тяжело вздымалась. Бэк откинулся на спинку кровати и прикрыл глаза рукой, пытаясь отдышаться.
Я похлопал его по ноге.
— Ты хорошо поработал.
Он покачал головой.
— Что-то вроде того, — прошептал он, ущипнув себя за переносицу.
— С моим ребенком все в порядке? — дрожащий сквозь слезы голос миссис Эдвин донесся с порога.
Опустив голову, я перевёл дыхание, прежде чем повернуться к ней лицом, выпрямившись во весь рост.
— С ней все будет в порядке. Сейчас ей просто нужно немного поспать.
Миссис Эдвин поблагодарила меня, заплакала, поблагодарила и снова заплакала, прежде чем пробежать мимо меня к своей дочери, нянчась с ней. Я вышел из комнаты, но по пути к выходу остановился перед Кларенсом.
— Еще секунда, и она могла умереть. Почему ты так долго?! — прошептал я, оглядываясь, чтобы убедиться, что миссис Эдвин не может услышать.
— Сейчас не время обсуждать это.
— Я иду домой, — сказал я ему. — Но я буду на плантации Гуди с первыми лучами солнца, чтобы вернуть свои права. Ты не можешь вечно держать меня взаперти в этом лесу, Гуди. Я не принадлежу тебе.
— Ты не уйдешь до вечера бала у Прюиттов. А до тех пор ты привязан к этим лесам.
Глава 41
Фэллон
Утро наполнилось запахом сырой, вырытой земли.
Я глубоко вдохнула и убрала руку Фэйбл с себя, выскользнув из-под одеяла. Кофейный столик был придвинут к книжному шкафу, и все девочки были разбросаны по ковру в гостиной, спали с торчащими отовсюду конечностями, горой одеял, подушек и тел. На книжной полке стояли черные стаканчики для вечеринок, а пустая бутылка из-под ликера в форме сердца стояла на полу рядом с копной каштановых волос.
Я не могла заснуть, всю ночь ворочалась с боку на бок.
Джулиан был в зеркале.
Настоящий, образованный из яблочной кожуры, валявшейся на полу.
Боль в моей груди от тоски по нему никогда не пройдет.
Скучать по нему было все равно, что скучать по каждому упущенному шансу в чем бы то ни было. Стоящий прямо передо мной, но такой далекий. Я тянулась и тянулась, а он ускользал и ускользал, как дым, как туман. И когда-то в моей душе был сад, наполненный малиновыми, полуночными и жемчужными красками. Но теперь все цветы умирали.
И я скучала по нему. Вот и все. Я скучала по нему.
Восход солнца наступил так, как будто он так же соскучился по небу. Он опустился над океаном, разбрызгивая по горизонту краски своего собственного сада, золотые и розовые лепестки простирались во все стороны и дальше — сад души утра.
Я на цыпочках прокралась на кухню, когда песнь легкого дыхания и храпа наполнила дом, девочки так мирно спали. Вокруг дома было естественное сияние, как будто прошло много времени с тех пор, как он принял жизнь и впервые стал свидетелем пьяного смеха во время бурной ночи. Частицы пыли плавали в солнечных лучах, проникающих через кухню. Все было ярким и живым, кроме меня.
Я поставила кофейник, мне нужно было пойти к Джулиану, я планировала пойти к Джулиану.
Он хотел, чтобы я пошла к нему, и я пошла бы.
Я бы пошла туда, куда он хотел.
Кофе булькал позади меня, наполняя воздух своим пробуждающим ароматом, когда я смотрела в окно, где передо мной открывался новый день, но не еще один день, когда я не смогу быть с ним. Я была полна решимости.
Я вынесла свой кофе на задний двор и опустилась в кресло-качалку. Сломанные ветви деревьев, листья и следы бури покрывали небольшое расстояние между домом дедушки и краем утеса.
Дом дедушки.
Но дедушки здесь больше не было. Кто теперь будет заботиться об этой собственности? Должна ли я уехать, найти новое место, чтобы жить? К кому вообще обратиться по этим вопросам?
— Доброе утро, — прошептала Мандэй, входя через заднюю дверь и прерывая мои мысли. Вокруг ее глаз размазался черный макияж, а рыжие волосы были зачесаны и спутаны на одну сторону. Она взяла на себя смелость сесть на стул рядом со мной. Тихий скрип стула на мгновение заполнил неловкую тишину, прежде чем ее нетерпеливый голос вернулся:
— Когда ты впервые приехала сюда, я сказала Кейну и Маверику, что ты будешь работать со мной в похоронном бюро. Я была просто
