кулак и доказываешь всем нам, что любишь нашу Корди, либо валишь. Хотя не думаю, что у тебя есть яйца».
К этому моменту Майкл уже месяц прожигал свои будни и решил, что пора, наконец, что-то менять. Неохотно пообещав этой конченой блондинки всё, что требовалось, от начал изучать, где находятся ближайшие церкви Сатаны.
* * *
Месяц. Она молчит уже гребаный месяц. Астарот, посчитавший себя великим стратегом, понял что ошибся, когда закинул Корделию в камеру пыток. Он переоценил её хватку и понял, что сломал свою любимую ведьмочку. Конечно, он заранее предупредил, чтобы её не раздевали и не насиловали и чтобы пытки были пытками, а не банальным избиением. Мужчина рассчитывал, что его поймут подданные, а сама девушка испугается и станет более общительной. Но Делия вышла через час с потухшими глазами и клеймом на плече. Она не рассказывала, что с ней делали. По крайней, он видел, что точно не трахали, значит, всё хорошо. Вот только с тех пор котёнок не сказал ни слова. Корделия делала всё, что он говорил, в плане, что-то принести, посидеть с ним рядом, но молчала. В основном, она постоянно беззвучно плакала и пялилась в одну точку.
Мужчина сначала не воспринял это всерьёз. Подумаешь, строптивая девочка устроила бойкот. Он был уверен, что это закончится, как только он снова решит заняться с ней сексом. И какого же было его удивление, когда он пришёл к ней, бескомпромиссно начав раздевать её, не встретил совершенно никакого сопротивления. Она просто лежала ничком и прожигала потолок красными, вечно мокрыми глазами. Тогда демон похлопал её по щекам, и она перевела взгляд на него. Зашуганный, но осуждающий. В ней крылся немой вопрос: «Ну что, доволен? Теперь я безвольная кукла. Этого ты хотел?». Тогда он впервые поймал себя на мысли, что хотел нихуя не этого. Было так смешно от того, что в тот вечер он умолял себя воспользоваться случаем и довести дело до конца, тем более, когда ведьма лежала уже в длинной юбке и лифчике. А в итоге просто ударил спинку кровати над её головой и выскочил пулей из комнаты.
Астарота, казалось, через пару недель молчания начало сжирать чувство вины. Делия ела только по приказу, не читала, не пила, не ходила по Аду, не пыталась убежать. Она существовала тенью, иногда даже не поднимая глаз на него, если он был поблизости. Кончено, он её не любил, но…чего же ему тогда было от неё нужно всё это время? Почему так распирает чувство вины, но так сильно не хочется проигрывать в этой шахматной партии и идти мириться первым. Ужас, сколько психов он перенёс в этот месяц. Кстати, ещё, по меньшей мере, пять попыток лечь спать рядом с ней или заняться сексом не увенчались успехом. Он просто не мог. Просто его что-то останавливало. Может, паршивое чувство того, что он испортил всё с самого начала, и теперь хорошего исхода событий просто не может быть?
Делия сидела в библиотеке, читая очередную книгу по психологии. Вскоре она упрочилась в своих подозрениях в том, что этот ублюдок тупо спрятал нормальную литературу в этой области, оставив ей на изучение розовый бред, который она то и дело швыряла в стену. И как ей тогда искать стратегию и подход к красноглазому? Месяц молчания, если честно, не дал ей переосмыслить многого, как это обычно бывает, но заставил мало-мальски успокоиться и отрезветь. Нет, первые две недели Верховная существовать отказывалась, действительно не желала говорить, просто не могла, даже думала, что онемела. Она смирилась со своим положением, беспомощностью и лежала пластом. Позже, неизвестным чудом, наверное, чистым детским эгоизмом, ведьма собрала в кулак последние волю и гордость, найдя в себе силы вновь идти дальше. И даже хотела дать отпор, когда он снова пришёл её насиловать, но опять передумал. Это так жалко и смешно. Неужто у него всё-таки есть к ней что-то? А ей разве легче? Нет. Да лучше бы выебал и убил, чем вечность быть в его власти. Лишь вопрос времени, когда Астарот дойдёт до той точки, когда уже не остановится в своих начинаниях. В общем, последние две недели, чуть больше, блондинка молчала, потому что заметила, что он начал что-то переосмысливать и чертовски беситься, а потому в последний раз посмела допустить мысль, что шанс всё же есть. И тогда девушка решила, что ещё чуть бойкота — и он сдастся, готовы предложить хоть что-то. Хотя её не порадует ничто, кроме верёвки и мыла.
Астарот переделал всё, что только можно. Он говорил с ней, кричал на неё, но избегая телесного контакта, за исключением случаев, когда со злости бил девушку, но всё оказалось бесполезно. Лёжа в кровати, в очередной раз размусоливая эту тему, брюнет психанул: «Чёрт с тобой. На этот раз прощаю». Мужчина подорвался с места и принялся долго возиться на кухне.
Она сидела, силясь вспомнить одну из весёлых мелодий, что иногда напевал Майкл, если ей снились кошмары, как дверь открылась. Показалась ненавистная рожа Астарота, фирменная лыба и поднос в руках.
— Малыш, я тебе тут кое-что принёс. — мужчина подошёл и грациозно протянул ей чашку ароматного зелёного чая, ставя рядом поднос с бисквитным пирожным. Блондинка приняла угощение, вновь даже не почтив его взором. Тут он достал козырь: красивейший золотистый том психолога, которого она так долго искала в библиотеке. Её очи на миг расширились, а на лице скользнуло удивление. Она потянула руку к книге, но он мгновенно убрал её от её носа. — Но, но, но. Сначала разговор, а потом я тебе хоть библиотеку отдам.
Делия мялась, сводила брови, тряслась, всем видом говоря, что не хочет этого диалога.
— У меня много новостей из мира живых.
— Говори! — она отодвинулась и готовилась к худшему.
— Наконец-то. В общем, постарайся сейчас вообще не думать ни о чём, буду рассказывать о шабаше. Слушай…
О манипуляциях и эмоциях
Не знать о настоящих чувствах, не говорить о прошлых днях. Забиться на кровати в узких, но самых нежных простынях.
Заговорила ли она с ним, после того, как узнала, что шабаш продолжает жить, что Мэллори, как Корделия и хотела, будет новой Верховной? Эта новость, Астарот видел, заставила её щёчки приобрести относительно здоровый румянец, глазки — загореться, а сама она выпрямилась и с надеждой продолжила слушать рассказ. Майкла приняли. С оговорками, но приняли, и он продолжает жить. Новость о его вечных запоях, конечно, очень огорчила Делию,
