улыбкой. Не похоже, что найденный Озерный дом, суливший скорую свадьбу, успокоил невесту Эверрайна – скорее, распалил огонь собственничества. Флори облегченно выдохнула, когда оказалась в кабинете домографа, скрывшись от Рэйлин прежде, чем та испепелила ее взглядом.
Первым делом Рин справился о самочувствии Дарта и облегченно вздохнул, узнав, что тот идет на поправку. О своей сделке с безлюдем Флори умолчала. Вряд ли ее похвалили бы за такой отчаянный поступок. Проблем у домографа и без того хватало.
– Я веду переговоры с властями. Они не хотят, чтобы Озерный дом оставался в канале. Придется куда-то его перевозить.
– Он привык жить в воде, – задумчиво произнесла Флори. – Как насчет болот Зыбня?
Рин улыбнулся:
– Верно. Рассуждаете как домограф.
Она смутилась и, кажется, покраснела.
– Я уже направил запрос о разрушении безлюдей. Дом иллюзий и Ящерный дом представляют угрозу, так что иначе проблему не решить.
– А как же обещание господину Гленну? Или слово домографа ничего не значит? – с прищуром спросила Флори.
Рин сокрушенно покачал головой и потер переносицу указательными пальцами:
– Что вы за человек, Флориана… Вечно я должен перед вами оправдываться.
– Считайте, я воплощение вашей совести, – хмыкнула она, вызвав у собеседника нервный смешок.
– Ах, да. Еще и это.
Рин замялся и замолчал. Неловкость, с которой он пытался подобрать слова, все сказала за него.
Флори предполагала, что Рин захочет объясниться, и сейчас ощущала неизбежность разговора. Они словно оказались на краю обрыва и держались из последних сил, не спасаясь от падения, а лишь оттягивая решающий момент. Наконец Рин собрался с мыслями и со всей присущей ему серьезностью выдал:
– Пожалуй, я должен прокомментировать ситуацию с ключом, чтобы избежать недопонимания. Я действовал в рамках Протокола и сугубо в интересах дела.
– Разве? – Флори вскинула брови. Он был таким предсказуемым, что иногда становился скучным. Снова одно и то же: строгость, сухая констатация фактов, витиеватые фразы, отсутствие эмоций. Но что скрывалось за этим? Она хотела узнать. – А я уж подумала, что в вас проснулись чувства, и вы наконец совершили поступок не под диктовку правил, а из собственных побуждений.
Рин на миг растерялся, точно ожидал услышать нечто другое. Может, он представлял, что Флори будет осуждать его за содеянное? Она так и сделала вначале, однако долгие размышления привели ее к выводу, что Элберт получил по заслугам. Сцена с вырезанным из груди ключом по-прежнему казалась ужасной, как и другие вещи, принятые за норму в обществе безлюдей, однако если она хочет в нем остаться, ей придется проявить достаточно выдержки и смелости.
– Наше милосердие часто принимают за нашу слабость, – с грустью сказал Рин. Как бы он ни пытался избежать оправданий, именно к ним и пришел.
Флори невольно подумала о лютине Ви, которая пренебрегла возможностью исправить свою ошибку; потом вспомнила о лютенах во главе с Франко, выступивших против Рина. Решились бы они на это, видя в нем настоящую власть, а не добросердечного простака? Стали бы бояться того домографа, что собственноручно вырезал из груди лютена ключ? Ответ напрашивался сам собой.
– Я ничего не смыслю в домографии. – На сей раз признание далось ей легко. Детские представления о профессии не имели ничего общего с реальностью, а прочитанные книги могли рассказать о безлюдях, но не научить жить среди них. – Зато знаю, что преступника при задержании следует обезоружить. Именно это вы и сделали. О чем здесь еще говорить?
На лице Рина промелькнула тень улыбки.
– Вы становитесь мудрее, Флориана.
– И расчетливее, – бросила она ворчливо, не одобряя грубую лесть. – Вы так и не ответили, что будете делать с Гленном, которому в детективном бреду пообещали продать наш дом.
Рин был рад сменить тему и, пропустив колкость мимо ушей, охотно рассказал, как отправил на переговоры Десмонда. Тому удалось найти слова, чтобы отец добровольно отказался от притязаний на Ящерный дом. Не в первый раз Рин решал проблемы чужими руками: он дал слово, а забрал его стараниями Деса; контролировал лютенов при помощи Дарта; и даже в момент, когда следящие отказались сотрудничать с ним, умудрился найти способ заручиться их поддержкой, воспользовавшись дружбой Гленна и Освальда Тодда.
На самом деле Флори не собиралась радеть за господина Гленна. Куда больше ее интересовало благополучие собственной семьи. Она сообщила, что они уезжают через пару дней, и спросила, можно ли как-то ускорить процесс с домом. Рин задумался, поджав нижнюю губу, а потом ответил, что сделает все возможное. Он постоянно так говорил – и, надо признать, сдерживал перед Флори все обещания.
– Городские власти пошли на уступки, – добавил домограф. – Они готовы отдать треть средств, вырученных от продажи сырья. Прошу прощения, что не удалось добиться полной выплаты. Вы же понимаете, что власти могли запретить продажу, и я был вынужден сделать так, чтобы они стали заинтересованной стороной.
– Мне не нужны грязные деньги, из-за которых погибли люди. Достаточно компенсации от города, – решительно заявила она.
– Флориана, – Рин неодобрительно посмотрел на нее, – ваша семья пострадала, вы нуждаетесь в поддержке. Не время играть в благородство. Подумайте о том, что можно вернуть родной дом, заплатить за обучение сестры в престижной школе, наладить быт и не считать каждую монету. Стабильное будущее. Вы разве не этого хотели?
Конечно, Рин был прав. Бессмысленно отпираться и изображать, будто у нее есть выбор. Флори не стала объяснять, сколько противоречий раздирали ее, и поспешила уйти, чтобы более не задерживать домографа, который поглядывал на часы и нервно перекладывал бумаги. Она успела узнать его достаточно, чтобы вмиг считывать его мысли.
После встречи с ним Флори отправилась на причал, чтобы купить билеты на паром, а заодно взглянуть на Озерный дом при дневном свете. Ей не пришлось искать долго, и она тут же примкнула к толпе зевак на причале. Одни толкались, пытаясь пробиться в первый ряд, другие вставали на цыпочки и вытягивали шеи. Больше всех повезло тем, кто оказался на мосту, откуда открывался самый лучший вид на то, как целая эскадра тяжеловесных судов медленно тащила груз. Все наблюдали за переправой дома, но никто из зевак не знал, что видит перед собой безлюдя. Из воды торчала только его крыша – под слоем водорослей и ракушек, наросших на ней, черепица была почти незаметна. Казалось, это чешуйчатая спина морского чудовища, случайно заплывшего в Почтовый канал. Кто-то из смельчаков рискнул подобраться ближе и спустил на воду хлипкие лодки – на фоне портовых буксиров и броненосцев они выглядели как щепки.
Устав стоять под солнцем, Флори решила прогуляться по Торговому кварталу – узкой улочке, вымощенной брусчаткой, где ютились маленькие магазины самых
