И всё это совершенно бессмысленно, потому что я не его пара.
– Элор, не надо, и перья эти забери, и…
Его руки разомкнулись, Элор развернул меня к себе. Свет магической сферы серебрил его бледное лицо, кончики густых ресниц, алые кружева и камзол.
– Халэнн, – измученно выдохнул Элор и обхватил моё лицо ладонями. Он так смотрел на меня: страшно, с таким страданием, словно один мой вид причинял ему нестерпимую боль.
– Элор, что там с Новым Дрэнтом? Броншер-Вар ведь дальний родственник короля, они не могут молчать о его смерти так долго, давай обсудим дела… – я попыталась отодвинуться. Можно было ударить Элора и вырваться, но перед глазами стояли перья из его коллекции, и сердце разрывалось от жалости, было тяжело дышать. Такая неожиданная слабость. – Сделаем вид, что ничего не было…
– В том-то и дело, что я не могу, – признался Элор, и голос его был полон искренней тоски и боли. Он говорил правду. – Я не могу не думать о тебе, не желать – это выше моих сил. Любого приблизившегося к тебе мужчину я хочу порвать! Но я понимаю, что ничего, кроме позора, дать тебе не могу…
Мы были слишком близко. Элор наклонился, наши лбы соприкоснулись. Его – горячечный, и мой – прохладный. Элор гладил меня по щекам и слегка покачивался, аромат корицы обволакивал меня соблазном, хотя последнее, чего я хотела – это близости с ним.
– Халэнн… Я не могу быть с тобой, пока я дракон правящего рода, но я ведь и ценен для тебя только на своём месте, не так ли?
Горечь в его голосе была как яд, разъедавший флёр романтики. Да, Элор прав: он нужен мне именно как дракон правящего рода, как представитель Аранских, а не простой дракон, потому что даже простым драконом он будет слишком силён, и, скорее всего, его золотая кровь возьмёт верх над моей серебряной.
– Халэнн, я ведь знаю, что ты готовился сбежать, когда мы ещё не знали о причинах сражения Мэгранов и Шадаров. Ты уничтожил документы, увёз сестёр Ларн – ты собирался уйти.
Ему было больно и горько. Элор находился так близко, я ощущала стук его сердца, сбивчивое дыхание…
Прикосновение губ Элора к моим было нежным, словно он боялся меня целовать, и только его сердце билось всё быстрее и быстрее.
На поцелуй я не ответила – так правильно, разумно.
Судорожно вздохнув, Элор снова прижался лбом к моему лбу.
– Прикажи своим голосом не желать тебя, – прошептал он. – Прикажи не вспоминать о том, что было, не мечтать, не думать о тебе… вот так.
Он вновь поцеловал меня, но в этот раз жарче, с болезненным исступлением, прижимая к секретеру, зарываясь пальцами в волосы. Так нежно и трепетно, так маняще, что я не удержалась и ответила на поцелуй – всего мгновение, мимолётная слабость, но я словно рухнула во тьму головокружения, и я вся моя злость на прежние муки куда-то подевалась, растворилась в его призывной нежности.
Но миг прошёл, и я взяла себя в лапы, стиснула губы. А Элор снова прижался лбом к моему лбу – ещё более горячий, задыхающийся:
– Зачаруй меня.
– Ты запретил использовать мой голос, – сипло напомнила я и облизнула пересохшие губы. Я всё ещё чувствовала бешеный стук его сердца, и моё сердце тоже разгонялось вопреки моей воле, а тревога холодом разливалась в груди. – Ты же… ненавидишь это, ты… вдруг ты решишь наказать меня потом? И не боишься, что я внушу что-нибудь не то? Как ты потом… ты доверять мне не будешь, ты же…
Его горячие пальцы накрыли мои губы.
– Я понимаю, о чём прошу. И поверь, я бы не согласился на это, будь у меня выбор, но я не знаю, как ещё справиться со своими чувствами и желаниями. Я… не вижу иного выхода, поэтому, пожалуйста, сделай это. Ты ведь должен мне за помощь с Тейранами, сам говорил. И теперь я прошу вернуть долг.
Было дело, я обещала, что буду ему должна, но так…
Я вдохнула и выдохнула. Элор оставил в покое мои губы, но поглаживал щёку, заправил прядь за ухо, снова коснулся щеки, очертил пальцем мой подбородок. А я судорожно думала: конечно, я могу сделать внушение, но…
– Мои внушения – это не навсегда. Даже если я оговорю длительное действие, со временем эффект пройдёт, надо будет снова воспользоваться моим голосом.
– Понимаю. И согласен на это.
Он не лгал. Элор искренне просил и искренне соглашался на воздействие. Великий дракон мне свидетель – не думала, что Элор может принять эту мою способность.
– Лучше подействует, если в этот момент ты будешь спать, – неуверенно произнесла я.
– Нет, – отозвался Элор после секундной паузы. – Я должен знать, что ты говоришь. Так будет лучше для наших отношений. И моего спокойствия.
– Х-хорошо… – я… кажется, я не верила в реальность происходящего, но Элор ведь правда просил воздействовать на него моим голосом. – Мне надо собраться и обдумать формулировку, чтобы… наверняка. Ты же не хочешь слушать мои приказы слишком часто. Отойди, пожалуйста.
Элор отступил на шаг. А у меня в голове стало неожиданно пусто. И вроде понятно, как надо сказать, но как-то… не верилось, что можно. Элор смотрел мне в глаза. И молчал. Я кашлянула, он вздрогнул.
– Расслабься, – я взяла его руку, погладила напряжённые пальцы, натыкаясь на мягкую пену алых кружев. – Чем спокойнее и открытее ты будешь, тем легче ляжет установка и дольше продержится, а чем дольше она продержится, тем реже тебе придётся слушать мой голос.
Кивнув, Элор вдохнул и выдохнул, но не отпустил мою руку, а когда я заговорила, сжал мои пальцы.
– Элор, ты не будешь думать о нашей близости, ты отпускаешь эту ситуацию, ты не будешь вспоминать о том, как мы переспали, – я вкладывала ноты управления драконами в каждое слово, я старалась вложить эту установку всеми возможными формулировками. – Мы с тобой друзья, ты меня не хочешь, не испытываешь ко мне сексуального влечения. Ты не вспоминаешь о том, как мы переспали. Ты любишь женщин, только женщин, а я – мужчина, ты меня не хочешь…
По глазам я видела, что Элора до ужаса пугает власть голоса над ним, но, крепче сжимая мою руку, он всё равно слушал.
Настоящее время
– Халэнн… – сонное бормотание Элора вырывает меня из прошлого, и я смотрю на его лицо.
Его голова лежит у меня на коленях, рыжие пряди разметались, и я, сама не заметив как, накручиваю одну на палец. Элор ворочается во сне, хмурится, его ресницы трепещут. Кажется, вот-вот проснётся.
– Спи, – шепчу я с нотами управления. – Спи, ты видишь прекрасный сон, в котором всё хорошо…
И он успокаивается, разглаживается морщинка между бровей, глаза больше не дёргаются под веками. Элор засыпает крепче. А я снова повторяю установку:
– Халэнн – мужчина. Ты не хочешь его. Ты ждёшь свою избранную, надеешься, что она одумается и придёт сама.
Брови его опять сходятся на переносице, но через несколько мгновений лицо разглаживается безмятежным сном. А на меня неожиданно накатывает усталость – догнала меня, свалилась на плечи каменной горой. Я бросаю последний взгляд на личное дело Броншер-Вара Конти и закрываю папку. Оно требует более внимательного изучения: Броншер-Вар был связан с Неспящими, значит, его политические союзники тоже могут иметь такие связи, и, в отличие от него, эти союзники живы, некоторые остались в Эёране после побега короля Мокадуса Второго.
