это я виновата в том, что происходит? Я же ничего не делала, дядя. Я… я просто хреновая королева, — шепчу с горечью в голосе.
— Ты королева без каких-либо эпитетов, Русó. Ты королева всех вампиров. Ты можешь что-то делать или не делать. Но ты должна принять происходящее, а не винить себя за то, что было в прошлом. Суть твоей жизни — быть сейчас вместе с нами и смотреть в будущее, а не в прошлое. Прошлое убивает. Если бы я не принял факты, то давно бы уже умер. Я потерял всю свою семью, кроме Стана и тебя. Но нашёл намного больше. Я увидел новый мир и познал больше, чем надеялся. И я убедился, что зря твои братья и сёстры не слушали тебя, а боялись. Они безумно боялись тебя, и это погубило их. Бояться силы — заведомая смерть. Ведь тогда мы отрицаем и свои способности, принижаем и уничтожаем их внутри себя. Эта слабость не поможет выжить, ведь страх убивает нашу решимость идти на риски. А любовь — это всегда риск.
— Боже, Ромá, какая, к чёрту, любовь? Мы, вероятно, будем сражаться с придурками, решившими, что мы недостойны жизни, — фыркаю я.
— Любовь основа любого существа, Русó. Любовь исцеляет и калечит. Любовью можно убить и спасти. Любовь — это тоже дар, который нельзя отвергать. Любовь к своему сыну и к тебе спасла меня. Любовь к своей семье позволила тебе отмстить за них, спасти вампиров и оборотней от жестокости людей и создать союз с оборотнями. Любовь — это куда более важное оружие, чем пистолет, Русó. Любовь помогает, просто не отрицай этого. Твоя любовь к Стану не дала ему умереть.
— Что? — едва слышно произношу я. — Умереть?
— Он ведь умер тогда. Ты спасла его благодаря своей крови и любви в ней к нему. Любовь Стана к тебе не дала ему умереть раньше от безысходности. Думаешь, ты одна испытываешь пустоту в этом мире? Нет. Но только любовь способна не дать нам уничтожить себя полностью. Любовь — это нити, удерживающие нас в этом мире. Не умаляй значения любви, Русó.
Меня снова тошнит. Господи, меня сейчас просто вырвет. Ненавижу любовь.
— Я пойду, — выдавливаю из себя и быстро направляюсь к выходу.
— Прими любовь внутри себя, Русó. Будет больно, вероятно, она разрушит тебя, но она всегда найдёт для тебя причину встать и бороться, — летят в спину слова Ромá.
Я вылетаю из архива и быстро поднимаюсь по лестнице. Любовь делает нас слабыми. Мне не нужна любовь, я и так натворила дел похлеще. Я уже стала бесполезной, и никакая любовь меня не спасёт.
Буквально добежав до своей спальни, я врываюсь в комнату и пролетаю мимо всё ещё спорящих Томáса и Стана.
— Русó?
— Флорина?
Успеваю лишь наклониться над унитазом, как меня рвёт кровью. Дрожащими пальцами, я сжимаю ободок унитаза, брызги разлетаются во все стороны. Моё горло дерёт, когда я со стоном опускаю голову.
— Русó?
— Флорина, что случилось?
Меня бережно переворачивают. Стан и Томáс оказываются рядом, один вытирает кровь с моих губ, другой быстро смывает доказательства моей болезни.
— Тебя давно не рвало кровью. Что случилось? — настойчиво повторяет Томáс, подхватывая меня на руки. Он относит меня на кровать, и я прикрываю глаза.
Боже, как болят горло и желудок.
— Ох, чёрт, это кровь, да? — хмурится Стан, опускаясь рядом со мной на кровать.
Я киваю. Томáс наливает из кувшина воду в бокал и протягивает его мне.
— Что за кровь? Что случилось? — злобно повышает голос Томáс.
— Это тебя не касается, пастор. Есть вещи, которые тебе запрещено знать. Ты не в нашем клане. И, вообще, ты человек, — шипит Стан.
— Прекрати. Запреты давно уже сняты, — я умоляюще смотрю на друга, чтобы он перестал сопротивляться и не ругался. — Чтобы призвать кого-то из моего клана или тех, кто поклялся в верности, нужно принять их кровь. Немного. Я решила попробовать, и вот результат. Я бесполезный кусок дерьма.
Злобно ударяю по кровати кулаком.
— Это нечестно. Я хочу вернуть свои силы обратно, но их нет. Когда они были мне не нужны, то, пожалуйста, сколько угодно. А когда я в них нуждаюсь, то ничего нет. Я просто жалкая, — яростно шиплю.
— Ты не жалкая, Русó. Ты просто болеешь. Но ты ещё жива, значит, не всё потеряно.
— Ты постоянно говоришь об этом, Стан, но это не помогает. Посмотри, что я наделала. Я должна быть королевой, а я? Я плюнула на всё, утонула в своей вине и стыде, а теперь всё разваливается на части. Я разваливаюсь на части. Я должна немедленно найти преемника, чтобы он был достоин звания короля. И это будет мужчина.
Томáс отодвигается, но я лишь фыркаю.
— Русó, ты не сможешь. Есть законы…
— Я их знаю. Королём может стать тот, кто женится на мне. Тогда он официально во время церемонии сможет разделить со мной ответственность и иметь доступ к моему народу, который автоматически станет подчиняться и ему. Если я проведу полноценный ритуал связи, обменяюсь кровью с избранником, представлю его народу и завершу ритуал священным обетом, то он сможет спасти всех и найти вампиров, которые могут быть ещё живы. Там семьи, Стан. Семьи… дети, — мой голос садится от горечи.
— Я понимаю, что ты расстроена, но это не повод, чтобы делать такие неразумные заявления. Ты же осознаёшь, что разводов у нас нет, а если ты всё же… ну, встретишь другого, встретишь свою любовь? — Стан бросает на Томáса полный отвращения взгляд.
— Не важно. Порой нужно рисковать, — усмехаюсь я.
— Но он человек. Он не вампир, и обратить ты его не можешь. Как ты проведёшь ритуал, если не обращаешься? Ты…
— Я ещё здесь и отказываюсь. Я не собираюсь участвовать в этом, — рявкает Томáс.
— А тебя никто не просит, — цокаю я и встаю с кровати.
Томáс озадаченно смотрит на меня, как и Стан.
— Так, это уже интересно. Есть ещё кто-то, кого ты соблазнила? Пастор не единственный?
Кажется, это доставляет удовольствие Стану, а вот Томáс сжимает кулак, желая врезать ему.
— Не соблазняла, но я знаю, кто сможет стать достойным правителем. Ты, Стан.
— Что?
— Ты рехнулась? Он твой кузен! Это чёртов инцест!
