Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
могут назвать ее по причине незнания таковой.
Кстати, если и можно говорить о христианском ренессансе в России, то заслуга РПЦ в этом деле минимальна: просто крах коммунизма заставил людей искать новую идентичность и новое мировоззрение взамен утраченных ценностей. Более того, РПЦ, в отличие, например, от протестантов, даже не воспользовалась подходящим моментом, а заняла агрессивную позицию нетерпимости по отношению к религиозной свободе, тем самым оттолкнув от себя многих неофитов. Результат налицо: сегодня в Москве на 320 приходов православной церкви мы имеем 525 других религиозных общин…[258]
Одним из механизмов «распыления» современной церкви являются центробежные тенденции в ней самой — непрерывный рост конфессионального многообразия, связанный с увеличением открытости России внешнему миру, миграцией больших масс людей и многими иными факторами. Всплеск появления в России нетрадиционных религий, конфессий, религиозных новообразований произошел с началом перестройки, с падением «железного занавеса» и с расколом православной церкви бывшего СССР на новые автокефалии. Многоконфессиональность распространилась на все регионы, в том числе такие, которые прежде были полностью или в основном моноконфессиональными. Достаточно сказать, что в Российской Федерации сейчас действуют как минимум 40 христианских церквей, направлений и деноминаций. РПЦ нервно реагирует на этот естественный процесс дезинтеграции, требуя от властей административно запретить или ограничить деятельность соперничающих с РПЦ конфессий.
В этих условиях естественным становится рост влияний протестантских объединений, подвергавшихся в СССР самым большим гонениям и накопившим богатый опыт самосохранения и миссионерства, особенно важных на нераспаханном поле духовной конкуренции.
К вопросу о широко разрекламированном «православном возрождении России». Опросы показывают, что русские, считающие себя православными, верят в магию и колдовство (25 %), в астрологию и гороскопы (30 %). Около 70 % православных никогда не причащались, и только 3 % людей, назвавших себя верующими, регулярно общаются со священниками. Соблюдают пост только 4 % православных, а около половины никогда не раскрывали Библии. Молодежи среди верующих очень мало. По словам диакона Андрея Кураева, «число молодых людей в храме в точности равно количеству алтарников».
Три четверти православных петербуржцев не знают, что такое Голгофа или Гефсиманский сад, а вспомнить десять заповедей способны единицы. Значительная часть опрошенных считают, что Иудея — это местность, в которой живут потомки Иуды. Большинство русских согласно с тем, что интерес к религии у значительной части общества поверхностный, обусловленный модой, но все равно называют себя верующими. Так что ренессанс православия на территории бывшего СССР крайне сомнителен, не говоря уж о не вполне ясном содержании постсоветской веры.
Религиеведы и социологи из Российской академии наук установили, что верующих в России насчитывается в десять-двенадцать раз меньше, чем об этом говорят деятели РПЦ[259]. Среди православных русских людей, которые хотя бы фрагментарно читали Библию, посещают церковь не реже раза в месяц или часто молятся менее 5–7 % (по другим данным — 1,5–2 %)… Даже в рождественских богослужениях последних лет принимают участие всего около 2 млн человек, то есть все те же 1,5 % россиян, хотя церковные иерархи часто дезинформируют население нереальными цифрами процентного соотношения православных к другим религиям и конфессиям.
По словам социолога Дмитрия Фурмана, «если мы чуть ужесточим критерии, добавив, например, регулярное причащение, или соблюдение поста, или прочтение хотя бы одного евангелия, или отсутствие веры в астрологию и переселение душ, то группа традиционных верующих вообще „исчезнет“. Из этого напрашивается вывод, что религия имеет пока самый поверхностный и „идеологический“ характер, не затрагивая более глубоких слоев сознания».
Обстановка во многих русских православных храмах мало располагает к разговору со Всевышним — привычные казенщина, вымогательство, показуха. Как вообще можно говорить о духовной практике, если в православных храмах порой трудно просто пообщаться по душам со священником? «В храм многие идут от пьяного стола, поэтому количество драк в дни христианских праздников, как правило, выше среднего».
Церковь
Нет, и в церкви всё не так,
Всё не так, как надо!
В. Высоцкий
Я ничего не имею против церкви до тех пор, пока она не вмешивается в дела Всевышнего.
В. Аткинсон
Я всегда помню, что христианство — колыбель и фундамент культуры, но из колыбели выходят как великие люди, так и монстры, а фундамент неизбежно дает трещины и рано или поздно требует ремонта…
Все церкви, стоявшие у колыбели человеческой культуры, так или иначе подвергаются старению и трансформируются в консервативные организации, тормозящие ее развитие. Рано или поздно они предстают перед новым человечеством если не как инструменты мракобесия, то как властные институты оболванивания простодушных конформистов. Поэтому мне трудно согласиться с провозглашением церкви первичной сущностью христианства, как считает она сама. Для меня первичной сущностью христианства являются идеи и образ жизни Иисуса Христа.
Увы, в христианской церкви, долженствующей стать символом вечного присутствия Иисуса Христа, эгоистическое начало слишком часто брало верх над духовным. Как и православная Россия, христианство в целом оказалось скопищем неистовых контрастов, культуры и бесовства, рая и ада, силы и слабости, высокого и низкого — коротко говоря, всего «слишком человеческого»… Беда и грехопадение церкви — неискоренимость воли к власти, лежащей в самой сущности человека.
Как сказал отец Александр Мень, история церкви — исключительно меланхолическая наука; она изображает в основном грехи людей. История церкви — преимущественно история отпадения людей от Христа, измены ему на уровне слов и дел.
Иисус Христос говорил по этому поводу, указывая на взаимосвязь между высказываниями человека и его внутренними убеждениями: «Исходящее из человека оскверняет человека. Ибо изнутри, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, богохульство, безумство» (Мк. 7:20–23). Церковь оказалась даже не общиной верующих во Христа, не «одной душой и одним сердцем», не местом, где обитает Дух Божий, не образцом Христова Царства Божия, но тоталитарной сектой, слишком часто исповедующей отнюдь не христианские ценности — покорение, искоренение, обогащение, спасение избранных…
Я не согласен с о. Александром Менем, что экклесия (церковь) была церковью Христа, что он ее создал, что это была его воля и его волей остается. Иисус не создавал церкви, более того церковью не было и апостольство, ибо «они (апостолы. — И. Г.) ссорились между собой, у них проявлялись и ревность, и соперничество, они проявляли малодушие, страх». Есть элемент суесловия в том, что «Христос не хочет, чтобы люди духовно возрастали и развивались в одиночку, замкнутые, изолированные друг от друга», и что для обретения Бога «мы должны вместе развиваться, в единстве».
Пример самого Иисуса свидетельствует как раз об обратном: обрести Бога в глубинах собственного сознания можно исключительно путем огромной индивидуальной работы
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
