закружить в танце. Я даже пискнуть не успеваю, потому что он приподнимает меня над полом и буквально вносит в портал.
Плотная голубая дымка обволакивает нас и воздух вокруг начинает вибрировать, словно вот-вот начнется гроза. Я закрываю глаза и стараюсь не думать о покалывающих кончиках пальцев и о том, что непроизвольно все-таки прижимаюсь к нему в поисках безопасности. Как будто в этой непонятной вязкой субстанции его телу может грозить меньшая опасность, чем моему.
А потом все заканчивается, и когда я украдкой приоткрываю один глаз, вместо красивой уютной комнаты Кайлера, вокруг - острые обломки стен и плотная, плохо просматриваемая завеса пыли. Она мгновенно забивается в ноздри и Кайлер вежливо предлагает мне платок. Такое чувство, что он держал его наготове специально для этого случая. Может, потому что он уже был здесь без меня?
Я торопливо разрываю наш «физический контакт», пытаюсь отодвинуться, но едва не падаю, потому что вместо твердого пола, нога мгновенно «ныряет» в пустоту, и еси бы Кай вовремя не поймал меня под подмышку, я бы наверняка упала… куда-то.
— Я понимаю, что тебе не очень приятно мое общество, - бормочет он, хмуро озираясь вокруг в поисках более устойчивой поверхности, - но ради своей же безопасности - постарайся держаться рядом. Надеюсь, мы не задержимся здесь надолго. Точнее даже, очень на этом настаиваю, потому что наше время ограничено.
— Чем ограничено?
— Моими возможностями, - многозначительно отвечает он, как будто нарочно выбирая самую туманную формулировку.
Ладно, раз ограничено, то нельзя терять ни секунды.
Я моргаю, чтобы немного разогнать набившуюся глаза пыль, и осматриваю то немногое, что уцелело и сейчас очень отдаленно напоминает место, в котором я когда-то жила. Крыши нет совсем - ее остатки валяются вокруг, и куски черепицы хрустят под ногами, когда я, повесив над головой светящуюся сферу (одолженую у Роры), медленно пробираюсь вперед. Пол местами тоже отсутствует, хотя ходить здесь без риска свалиться в пропасть - тот еще смертельный аттракцион. Я стараюсь придерживаться руками за все, что выглядит хоть сколько-нибудь надежной опорой, но уже дважды палки и обломки камня ломаются, стоит мне попытаться на них опереться.
По большому счету, я вообще не узнаю в этом месте свою комнату. Единственное, что на это указывает - обломки книжного шкафа. Он достался мне «по наследству» от бывшего хозяина, то есть, был в комнате когда я туда вселилась, и оказался таким же ветхим и безобразным, как и моя колченогая кровать, которую мне то и дело приходилось подпирать книгами. Я подхожу ближе, пробую носком, достаточно ли крепкая рядом поверхность и только убедившись в том, что она не рухнет вниз, присаживаюсь рядом на корточки. Трогаю обгоревшую створку дверцы и она рассыпается буквально у меня в руках. А ведь это старое добротное дерево. Однажды, еще в родительском замке, я видела, как причитала служанка, пытаясь растопить камин обломкам старой мебели - у нее тогда ничего не вышло, потому что упрямое дерево ни в какую не желало загораться или хотя бы тлеть. Содержимое шкафа, конечно, тоже не уцелело. То есть, внутри (хотя все это тяжело обозначить хоть какой-то формой) осталась только труха и пепел.
Я встаю и снова осматриваюсь.
Натыкаюсь взглядом на знакомый обломок столбика кровати. Он сильно обгорел, но хотя бы не рассыпается в труху. А дальше, чем в стороне, валяется клок обгоревшего одеяла.
Чтобы еще раз убедиться в своей догадке, делаю еще один круг по «комнате», и останавливаюсь рядом с Кайлером, который все это время стоит как столб, опираясь бедром на край стены. Не знаю, как ему хватает смелости это делать - я шаг ступить боюсь, чтобы не схватиться за все, что можно, а он даже не пытается найти устойчивую опору. Значит, он здесь был до меня, раз точно знает, где точно безопасно стоять.
Здесь выгорело абсолютно все. Жар был такой сильный, что даже камень прогорел внутрь. Значит, эпицентр взрыва точно был в моей комнате. Но несмотря на это, некоторые вещи уцелели, в то время как другие истлели до основания. Например, книжный шкаф.
— Я тоже так подумал, - как будто читает мои мысли Кайлер, когда я еще раз пробую на крепость остатки шкафа, и те рассыпаются в золу. - То, что устроило этот взрыв, было внутри.
Я прикусываю язык, чтобы не «поблагодарить» его едким замечанием о том, что у него было больше времени все здесь изучить и совсем не обязательно было подвергать мою жизнь риску, чтобы заниматься таким неприкрытым самолюбованием. Мог хотя бы досок сюда положить, в конце концов.
Но он прав, потому что я подумала о том же самом.
То, что должно было отправить меня на тот свет, лежало внутри.
В книжном шкафу я никогда не хранила ничего, кроме книг. Даже для рабочих пергаментов у меня была отдельная полка в письменном столе. В Аринг-холле только ленивый не знает о моей страсти к чтению. И это довольно умно - подсунуть мне смертельную ловушку под видом книги, которую я сама же и притащу в комнату. Для этого не нужно даже рисковать и пробираться внутрь. Это можно было провернуть в любой момент.
— А ведь ты много читаешь, - задумчиво говорит Кайлер, пододвигаясь так, чтобы стоять у меня за спиной. - Если бы я хотел как-то незаметно тебя убить, то тоже подсунул бы что-то под видом книги.
— Напомни, пожалуйста, когда ты приехал в Аринг-холл? - фыркаю в ответ.
— О, нет. - Его голос полон искреннего пренебрежения. - Я предпочитаю избавляться от недругов более… гуманными способами.
— Я и не знала, что мир, наконец, эволюционировал до гуманного умерщвления.
— Полагаю, между мучительной смертью в огне и быстрой кончиной от перерезанного горла, ты бы выбрала второе.
— Ну нет. - Я украдкой пробую пол перед собой, но он шатается под ногой, и я вынуждена остаться стоять на месте, слишком близко с этим типом, которому приспичило порассудить о гуманной смерте именно в том месте, где мой невезучий убийца в который раз не смог меня прикончить. - Я предпочитаю огонь, потому что из него всегда можно попытаться выбраться.
— Но не в этот раз, - подытоживает он.
Да, из этой огненной ловушки я бы точно не выбралась живой.
Как не смогла выбраться и…
— Ты тоже это почувствовала? - спрашивает Кайлер, и мы оба поворачиваем головы направо,
