— Рунды, ваше святейшество. Рунды еще заявят о себе. И нам лучше подготовить им достойный прием.
— Я понял вас.
— Изумительно, — прохладно улыбнулся Демос и забрал оставленную у кресла трость. Затекшие от долгого сидения конечности так и не удалось как следует размять. — А теперь начнем.
— Что начнем?
«Еще один фокус, конечно же!»
— Если вы не хотите, чтобы ваш роскошный стол пострадал, советую бросить вон ту пухлую папку на пол.
Ладарий застыл, явно с трудом соображая, о чем говорил Демос. Наконец он спохватился и швырнул документы с показаниями свидетелей на цветастую мозаику. В следующий момент она вспыхнула и зачадила так, что церковнику пришлось распахнуть окно. Все свои действия он сопровождал тихой молитвой.
— К слову, где свидетель? — осведомился канцлер.
— В Коллегии дознавателей.
— Я хочу убедиться, что он не станет болтать. Доставьте подарок в мое имение, судьбу остальных я вверяю вам.
— Они будут молчать, — вежливо заверил церковник.
Демос развернулся на каблуках и с удивительным для больного человека проворством подскочил к Ладарию, прижав того к стене.
— Конечно, они будут молчать! — прошипел он. — Ты, лицемерный властолюбивый кусок дерьма! Ты изуродовал разум моего любимого брата и вынудил меня убить его. Лишь порядочность и преданность империи побуждают меня отказаться от немедленной расправы над тобой. Теперь ты — моя ручная сучка, и ты будешь делать все, что я скажу, не тяфкая. Если, конечно, не предпочтешь свариться заживо и даровать Эннии нового Магистра, — подавив ярость, Демос улыбнулся. — До встречи на заседании Малого совета, ваше святейшество. И да поможет вам ваш чертов бог.
* * *
На лице брата Ласия отразилось неподдельное изумление, когда Демос в одиночестве покинул Гранатовый кабинет.
— А, старший дознаватель, — учтиво поприветствовал его канцлер. — Весьма рад, весьма рад…
— Но вы же…
— Его святейшество изволил передумать.
Монах нахмурился и бросил тревожный взгляд на дверь.
«Да жив он, успокойся».
— Хорошо, что я вас встретил, — улыбнулся Демос. — Вы сможете передать Великому наставнику одну маленькую просьбу?
— Конечно, — доверия в голосе брата Ласия было не больше, чем у трактирщика к бродячему менестрелю.
— Вы мне нравитесь, брат Ласий. Поэтому я хочу видеть вас в качестве официального представителя его святейшества при дворе. Будем разгребать последствия того, что наворотил ваш наставник.
Бесцветные брови монаха ползли все выше.
— Я передам ваше пожелание, — кивнул Ласий. — Но…
— Не беспокойтесь, сложностей не возникнет. Приступайте завтра же. — Демос медленно спустился по крутой лестнице и направился к выходу из зала с реликвиями. Старший дознаватель Коллегии поспешил за ним, чтобы проводить, но Демос лишь покачал головой. — Я знаю дорогу. Помню в деталях еще с первого визита.
— Зачем же вы всегда просили меня быть провожатым?
— А зачем, по-вашему, я делаю вас делегатом при дворе? Меня впечатлила ваша любовь к правильным книгам.
«И внимание к мелочам, которые Ладарий от меня утаил. Не строй из себя невинность, ты и сам прекрасно все понимаешь».
Монах молча поклонился и отступил, на прощание блеснув идеальной лысиной.
— До встречи, ваша светлость.
Демос толкнул дверь и с облегчением набрал полные легкие воздуха, смакуя момент. Начавшая болеть голова прояснилась сразу после того, как он покинул провонявший гарью кабинет Ладария и хранилище с церковными реликвиями, где воздух застоялся еще, казалось, со времен правления Таллония Великого.
«В последние несколько месяцев мы с Ладарием только и занимались тем, что поочередно имели друг друга — интригами, тайными сговорами, угрозами расправы, взаимными унижениями… Столько крови пролито, столько сил потрачено впустую, а в конечном итоге все вернулось на круги своя. Впрочем, меня немного утешает эта первая маленькая победа. Но стоила ли она той цены, которую пришлось за нее заплатить?»
Он подошел к перилам длинного узкого балкона и задержал взгляд на раскинувшемся под его ногами Миссолене.
«Интересно, когда именно я стал считать этот чертов город своим? Но гореть мне вечно, если я позволю кому-нибудь попытаться его уничтожить».
Эпилог
Осмелюсь спросить: а если противник явится в большом числе и полном порядке, как его встретить?
Отвечаю: захвати первым то, что ему дорого. Если захватишь, он будет послушен тебе.
Сунь Цзы Медяк почесал гладко выбритый подбородок, подтянул пояс, одернул края туники и в десятый раз проверил перевязь ятагана. На алом рукаве чернело маленькое пятнышко, и оно сводило с ума. Господин не заметит подобной неряшливости, но тайному эмиссару Магистрата Симузу Джеридасу легче от этого не становилось.
Так бывало всегда: какая-нибудь маленькая, но вредная деталь непременно портила картину и сводила на нет даже самый триумфальный настрой. Господин любил шутить, что неумеренная педантичность Симуза однажды лишит его рассудка и доведет до катастрофы. Но опыт доказывал, что внимание даже к самым незначительным деталям, наоборот, могло спасти жизнь. И спасало не раз.
— Едут, — тихо оповестил претор и нервно сглотнул.
Градоначальник Ладумеса потер виски и содрогнулся. Отчасти Симуз сочувствовал этому разряженному чиновнику, впавшему в ужас от предстоящей встречи. Но сейчас было не до него. Откровенно говоря, в данный момент даже Магистрату было совершенно начхать на претора, какие бы тайные делишки он ни проворачивал. Посланники Эмиссариата приехали вовсе не за ним.
— Вижу, — отозвался Симуз, наблюдая за облаченными в черные плащи людьми, что продиралась сквозь наводнившую утренний город толпу. Всадники, следовавшие во главе процессии, заносили хлысты, зазевавшиеся горожане отшатывались и спешно разбегались по сторонам. Столбы пыли, поднятые сотнями ног, не давали как следует рассмотреть прибывших. — Я сам их встречу.
Претор выдохнул с облегчением и отошел в тень — его пунцовый лоб покрылся испариной от страха и невыносимой жары. Медяк тут же бросился вниз по лестнице, стараясь не помять тщательно выглаженную тунику.
Перепрыгивая сразу через две ступеньки, он преодолел несколько узких пролетов, спустился во внутренний двор и обогнул сад, где Артанна, устроившись на балюстраде галереи и свесив ноги вниз, пыхтела трубкой, отдавая дань уважения отличному эннийскому табаку. Они с Медяком почти не разговаривали с момента прибытия в Ладумес. Сотница замкнулась и молча оплакивала свою разбитую судьбу, а он, даже если бы не был постоянно занят перепиской с Эмиссариатом, все равно ничем не мог помочь. Да и не хотел — чертовки устал возиться с Артанной и уже буквально мечтал сдать ее на руки коллегам или другим слугам господина. Пусть дальше разбираются сами, а он, Симуз, наконец-то избавится от личины Джерта-эннийца и добьется встречи с Десари.
