Разыскивать нас не стоит даже пытаться, я и сама не знаю, где мы остановимся, но уверена, что Франция заменит мне покинутую родину. А тебе надо срочно продать свой билет и забыть даже думать о колониях. Вот позабавятся наши соседи, они уже перестали надеяться на какие-то новые события в нашей семье, а тут такие новости!
Надеюсь, сплетни не испортят вам настроения, и все со временем успокоится.
Нежно целую тебя, моя любимая сестра, и желаю быть такой же счастливой со своим избранником, как счастлива я с моим дорогим Сержем. Твоя безрассудная, любящая Джун».
Первой пришла в себя Энн:
— Глупышка, что же она натворила!
— Бессердечная девчонка, как посмела она так опозорить семью после всего, что для нее здесь делали! Как мы теперь будем смотреть в глаза соседям?
— Бедный Гарольд! — В отличие от матери, Энн могла сейчас думать только о близких ей людях. — И бедная Джун, каково ей будет с нищим мужем в чужой стране! И бедный батюшка, как он будет огорчен!
— Ты подумала обо всех, кроме себя и меня! — резко бросила мать. — Что мы скажем лорду и леди Фицривер?! После такого позора от нас отвернутся все, кто сейчас нам завидует. Они будут подглядывать за нами из-за задернутых штор и перешептываться за спиной, не приглашая к себе. А уехать нам некуда и не на что, разве что всем вместе отправиться на твои острова!
— Простите, матушка, я не подумала о репутации нашей семьи, — устыдилась Энн, с трудом понимая, как надо правильно отвечать в такой ситуации.
— Зато я постоянно о ней думаю! — миссис Олдберри была просто вне себя от гнева и огорчения. — А сколько денег ушло на ветер из-за этой помолвки! И она еще извиняется, неблагодарная!
— Прошу вас, успокойтесь, матушка, — мягко произнесла дочь, стараясь своей сдержанностью вернуть матери самообладание. — Конечно, теперь я никуда не уеду и буду поддерживать вас с батюшкой.
— Лучше тебе уехать, с таким позорным пятном тебе вряд ли удастся сохранить здесь гордо поднятую голову, — уныло, но уже тише ответила мать.
— Но неужели ничего нельзя сделать? Джун — увлекающаяся девушка, может быть, она так же быстро разочаруется в мистере Совиньи, как в Гарольде, то есть лорде Лестере, и вернется к нам?
Мать посмотрела на Энн как на умалишенную.
— Неужели ты думаешь, что после того, что она совершила, я впущу ее в свой дом как ни в чем не бывало? Для нее же лучше, чтобы она вышла замуж за своего француза и больше никогда не показывалась мне на глаза. Или по меньшей мере до тех пор, пока мы не выпьем чашу позора до дна, а наши друзья не найдут себе другие темы для злословия.
Энн снова посмотрела на портрет — улыбающейся Джун и дела не было до семейной драмы, которую повлек за собой ее романтический шаг. Энн не знала, что ответить матери, что делать ей самой, как утешить Гарольда — да он и словом не захочет обменяться с кем-либо из ее семьи после этого. И, как назло, еще приедут лорд и леди Фицривер, и матушке придется краснеть перед ними вдвойне.
Миссис Олдберри, похоже, впала из гнева в задумчивость, теребя кружева своего синего домашнего платья и глядя мимо Энн куда-то в стену. Ее деятельная натура искала выход, наименее разрушительный для семьи. И, кажется, она его нашла, поскольку мать наконец посмотрела на Энн, потом на портрет, потом снова на Энн.
— Пожалуй, эта беспринципная особа, бывшая моей второй дочерью, в своем невероятном по наглости и бессердечии письме дала нам один совет, которому мы можем последовать.
Проигнорировав все эти эпитеты — понятно было, что мать еще долго будет высказываться о Джун в подобном тоне, — Энн поинтересовалась, что же это за совет.
— Ты поедешь на Ямайку, как и собиралась, — словно не слыша ее, продолжила леди. — И Гарольд женится на Джун, как и собирался.
Испуганная Энн уставилась на мать, опасаясь расстройства ее ума, потрясенного полученной новостью.
— Но… как же? Ведь ее здесь нет, — робко пробормотала она.
— Конечно, ты еще не догадалась, — усмехнулась мать, неожиданно подмигнув растерянной дочери. — Нет, я не схожу с ума. Он женится на мисс Джун Олдберри, а мисс Энн Олдберри отправится на острова. И это будет истиной для всех, кроме нас двоих — тебя и меня.
Энн пожала плечами, сообразив, что мать что-то задумала, и ожидая продолжения.
— И теперь не понимаешь? Природа не зря сделала вас похожими, настало время использовать ваше сходство. Одна уедет, а другая останется. И обеими будешь ты!
Энн, кажется, начала понимать. И ужаснулась.
— Вы… хотите сказать, что я… выйду за Гарольда вместо Джун?
— Ну наконец-то, я надеялась, ты поймешь раньше. Надо продумать все детали, и план может оказаться очень удачным для всех нас. Только твоему отцу, я думаю, ни к чему знать обо всем этом, вряд ли он сумеет сохранять невозмутимость в новых условиях.
— А я, по-вашему, сумею ее сохранить, всю жизнь притворяясь собственной сестрой? — Энн не знала, плакать ей или сердиться на бесчувственность матери.
— Никто и не говорит про всю жизнь. После свадьбы ты расскажешь все Гарольду, вы уедете путешествовать, а затем в Лондон. Я же расскажу мистеру Олдберри потихоньку, подготовив его сперва.
— И вы думаете, что я пойду на это? Обманом выйти замуж? И что Гарольд меня когда-нибудь простит? А это просто невероятно! — Энн наконец потеряла терпение.
— Думаю, пойдешь. — Голос миссис Олдберри обрел жесткие нотки — она больше не собиралась уговаривать строптивицу, настала пора употребить материнскую власть. — Потому что ты любишь его и потому что должна спасти свою семью, которую разрушила твоя сестра!
— Это так несправедливо! Она всегда делает то, что хочет, а я — то, что должна! Я уеду на Ямайку, как и собиралась! — Энн выскочила из-за стола, столкнув на пол портрет, и бросилась вон из комнаты.
Мать не стала удерживать ее — первый шок пройдет, уступив место надеждам на будущее. Вряд ли Энн устоит перед соблазном выйти замуж за любимого человека, а ее любовь и женская хитрость помогут добиться его прощения. Сходство ее внешности с Джун, а также общность их интересов помогут Гарольду убедиться, что он будет гораздо счастливее с другой сестрой.
Нельзя сказать, что миссис Олдберри не сознавала, сколь бесчестна ее интрига, но желание сохранить статус семьи и помочь той из дочерей, которая этого заслуживала, перевешивали голос совести. Каждое семейство скрывает свой скелет в шкафу, пора было завести его и миссис Олдберри, тем более что шкаф в комнате Джун освободился.
Как и ожидала миссис Олдберри, Энн после бессонной ночи пришла к ней и сказала, что согласна, невзирая на то, сколько боли принесет ей этот непоправимый поступок. Ее пугала только неуверенность в своей способности сыграть роль сестры.
— Побольше улыбайся, закрути волосы и думай о том, как ты будешь счастлива, — посоветовала матушка, озабоченная деталями своего плана гораздо больше, чем предстоящим лицедейством Энн, — надо было устроить мнимый отъезд одной и мнимое возвращение другой так, чтобы момент перевоплощения остался незамеченным не только соседями, но и прислугой и самим мистером Олдберри.
