Дом у моря
Мой отец работал фотографом и оператором на фрилансе долгими изнурительными часами. Когда мне исполнилось двенадцать, ему удалось отложить достаточно денег, чтобы купить для нас маленький домик в Масатлане, всего в двух кварталах от пляжа. Перед домом был сад для собак, а в нем самом – значительно больше места для нашей растущей семьи, в которой теперь были не только я и Нора, но и моя младшая сестра Моника и только что появившийся на свет брат Эрик.
Переезд в новый дом словно открыл для меня наконец двери моей темницы. Возможность слышать рокот океана поблизости будила какие-то естественные и первобытные чувства, и я наслаждался его звуками и запахами. Океан пах свободой и будущим.
Разумеется, я брал обеих собак с собой. Регалито уже начал стареть, но он стал куда более счастливой собакой с тех пор, как я начал учиться пониманию его нужд и стал выгуливать его и Салюки на улице. И оба они в каждый момент нашей новой жизни были бесконечно счастливы забыть о нашей крошечной квартирке на втором этаже.
Я становился старше и начал уходить все дальше и дальше от нашего района, чтобы самому исследовать город, и постоянно сталкивался с людьми, спрашивавшими меня о моих собаках, которые всюду были со мной рядом. Довольно скоро я стал известен как мальчик, свихнувшийся на собаках. И это работало в мою пользу, потому что, когда у кого-то появлялись лишние щенки, они спрашивали, не нужны ли они мне. Я никогда не отказывался. Я также пролистывал страницы объявлений в газете в поисках людей, продававших собак или щенков. Мои родители, довольные, что я нашел свое призвание, были счастливы поддержать мои устремления.
О том, как надо много работать и сочувствовать другим, я узнал от моих родителей, которые всегда были самыми главными моими помощниками и поклонниками.
У нас появились Китси, помесь аляскинского маламута, самоед Осо и хаски Оззи. Я начал выгуливать их всех вместе, без поводка, как стаю, все больше и больше – и постепенно, по мере того как они становились все более расслабленными, общительными и похожими на тех собак, что жили на нашем ранчо, – я начал замечать, как раскрываются их личности. Во многих смыслах это был мой первый урок погружения в поведение собак. И я увидел, что, когда я давал моим собакам вкусить даже малую часть свободы, которая принадлежит им по праву рождения, они возвращали мне этот дар послушанием, лояльностью и привязанностью. Для меня тогдашнего свобода стала звучать как прогулки по улицам Масатлана или пробежки по пляжам в сопровождении моей стаи прекрасных, идеально воспитанных собак.
И каждый раз моя семья принимала нового члена семьи с радостью. Моя мать, бывало, говорила: «Ну, ничего, я просто добавлю чуть больше воды в бобы». А когда мой отец был дома, он всегда обходил все закусочные в округе в часы закрытия, чтобы попросить у них объедки для собак.
Любовь и свобода
Мой маленький Регалито прожил двенадцать лет и умер тихой, спокойной смертью в том самом доме у пляжа – не так уж плохо для собаки, которая большую часть своей жизни была заперта в душной пыльной квартирке и ела что придется (специальная еда для собак – это была история для людей, входящих в «Золотой миллиард»).
Иногда, вспоминая Регалито, я чувствую, как печаль охватывает меня. Я рано понял, что многие из собачьих проблем коренятся в том, что они сидят взаперти весь день напролет, и я поклялся, что никогда не позволю такому случиться снова ни с одной моей собакой. Я знал, что сделал для него все, что мог, но все же, все же, если бы я мог, то попросил бы прощения у моей самой первой собаки. И хотя я был всего лишь маленьким мальчиком, который мало что знал, я бы хотел повернуть время вспять и дать Регалито возможность носиться по пляжу или отправить его обратно на ранчо к деду, где он мог бы жить своей естественной жизнью вместе с остальными членами стаи моего деда.
Конечно, единственный способ исправить что-то для Регалито теперь помочь как можно большему количеству собак, чтобы им никогда не пришлось жить куцей жизнью, пусть даже в нашем, далеком от природы человеческом мире. Я хочу помочь всем собакам пережить их собственное понимание «свободы» и жить такой жизнью, которая позволит им полностью быть теми животными, которыми они являются.
Настоящая любовь означает поддержку и помощь от человека или животного в том, что важно для другого: выполнять желания другого прежде, чем думать о своих собственных. Собаки выказывают нам любовь постоянно, будучи сверхчувствительными, воспринимая наши нужды и стараясь изо всех сил удовлетворить наши потребности в компании, любви и послушании.
Но, хотя мы всегда говорим, что мы «любим наших собак», на деле мы слишком часто обращаемся с ними так, как если бы они существовали только для нашего удовольствия и удобства. Мы игнорируем их действительные, врожденные нужды и желания – в упражнении, дисциплине и привязанности. Слишком часто мои клиенты дают своим собакам привязанность, привязанность и еще раз привязанность, потому что это проще и так им удобней в тот или иной момент времени. Я стараюсь научить их, что любить собаку по-настоящему – значит научиться заботиться о потребностях животного прежде, чем о своих собственных.
А что если взять ту формулу для построения успешных отношений с собаками, которую я использовал в работе с сотнями клиентов, и применить ее в наших отношениях с людьми? Что если мы избавимся от наших эгоистичных желаний и попытаемся понять нужды других людей – супругов, друзей, партнеров, ребенка, сотрудников, босса – чтобы сделать счастливыми и их?
Что если мы постараемся перестать контролировать людей и ситуации, а вместо этого просто будем смотреть и слушать, что они действительно пытаются нам сказать? Не значит ли, что нам придется пройти длинный путь, помогая каждому, с кем мы соприкасаемся, чтобы они могли испытать чуть больше покоя и свободы в своей жизни?
