А то даже и не чувствуется, что он на мне жениться собрался.
— И?
— Я хочу наверстать. Давай сегодня вечером куда-нибудь выберемся?
Вздрогнула. Он будто прочитал мои мысли.
— Ты говоришь странно, — заметила я.
— Почему? — мужчина изумленно поднял брови, — Разве свидание не предполагает кафе и прогулку? В городе полно всего, тебе понравится.
— А еще кофе и покупка плюшевой игрушки, — не удержалась я, — Обычно так делают на Земле. Но разве вы были там?
— Когда нас никто не видит, можешь говорить мне ты, — мило улыбнулся Винсент, — Бывал, и не раз. Любопытнейшее место.
— Да?? — сердце почему-то заволновалось, а интуиция подсказывала, что нужно выведать подробности, — Расскажи.
— Ну, это не та тема, о которой мне хочется говорить с тобой, — почему-то стушевался он, — Давай ты лучше расскажешь о своих предпочтениях: что тебе нравится? Чего хотелось бы?
Вот уж нет, дудки. Хочет перевести разговор на меня, и я так ничего и не узнаю. Я сделала строгое лицо и сказала:
— Сначала ты: когда бывал на Земле, что тебе больше всего нравилось? — я подсела поближе и заглянула в глаза, — Вдруг, у нас есть что-то общее?
Кажется, хитрость удалась. Винсент моргнул и задумался. Теперь от меня требуется следующее: хвалить всё, о чем он вспомнит. А если это будет конструкторы или роботы? Неважно. Пусть мужчина разговорится, почувствует, что его слушают и его слова что-то значат. Да, тогда я и смогу нащупать ниточку, которую…
Я остановилась. Так. Мне обязательно нужно разузнать, почему Винсент часто бывал на Земле. С одного раза такие словечки не подцепишь, это нужно целый цикл экскурсий проводить.
— Мороженное, — отмер мой бывший куратор, — Шоколадное. Очень вкусное.
Вот же! А чего-нибудь посущественней?
— Еще аттракционы, — мечтательно произнес Гюрон.
А меня укачивает…
— И женская одежда, — заключил он.
Вот тут я не очень поняла: что он имеет в виду? Разве мы все тут не в модельных платьях, мини юбках и на высоченных гламурных каблуках? До сих пор ноги не привыкли…
— Но ведь она здесь такая же, — осторожно заметила я.
— Нет, — куратор очень резко мотнул головой, — Феи облегающие брюки не носят. Только широкие на физкультуре, или когда нужно идти на задание. В нашем обществе это считается неприличным.
Я вспомнила Ларри, но промолчала. Она одевает широкие брюки, но Ларри — это Ларри, феоша, которая постоянно бросает вызов обществу.
— Мне тоже нравятся все эти вещи, — деликатно сказала я, — И…
— Ты носишь облегающие брюки? — загорелся идеей Винсент, — После свадьбы привезешь?
Я заторможено кивнула, но мысли побежали в неприятном направлении.
Вот он взял меня за руку, нежно гладит по коже. Будет приставать или нет? Только смотрит нежно и улыбается. Пошлю ему улыбку в ответ. Ладно, пусть думает, что я почти за.
Но свадьба… Для меня звучит, как нечто фантастическое, ко мне никак явно не относящееся. Будто говорят о ком-то по телевизору, и обсуждают чужую личную жизнь. Мне всего семнадцать, и я еще ничего не видела! Как я могу связать свою жизнь с человеком, который мне только нравится, и если я не знаю, что такое любовь?
Винсент подтягивается ко мне на лавочке и смотрит долгим взглядом. Вокруг почему-то тихо и даже фонтанчик замирает. Я точно должна играть по его правилам? Эх, он меня снял с занятия, да еще и директор. Он — сильный фей, и я не смогу дать отпор. Да и сидим мы в уединенной, зеленой беседке в самом краю парка.
Я позволила коснуться своих губ и включила «авось». В конце концов, целуется Винсент приятно, да и чисто внешне мне нравится. Ну, не могу я ему отказать в этом деликатном деле. Не могу и почему-то не хочу…
Время остановилось. Все-таки гормоны у меня имеются, и если в обычное время они спят, то с прикосновением чужих губ, просыпаются.
— Лика… — Винсент выдохнул мне в губы имя, и я вздрогнула от неожиданности. Рядом таинственно мерцали фиолетовые глаза, — Мне нужно тебе кое-что сказать…Между нами отныне не должно быть тайн.
Взглядом я попросила не останавливаться, а говорить.
— Ты не должна меня бояться. Я… — он нахмурился, собираясь с силами, — Я давно… То есть…Ты мне очень сильно нравишься…
Он запнулся. Это было так странно, что я почувствовала неладное. В чем он мне собрался признаваться? Что убивает людей? Ест младенцев или балуется черной магией? Мне не хотелось слышать ничего из выше перчисленного, но я решила дать ему шанс. Вдруг раскроет семейную тайну или расскажет, например, где моя мама или почему он не хочет видеть моих приемных родителей.
Но Винсент молчал. Он краснел, как рак, и крепко сжимал мою кисть. Да что с ним такое?
— Помнишь розу два года назад?
— Розу? — я сначала не поняла, о чем он.
Я оставил тебе на внутренней стороне подоконника розу, которую сотворил своими руками, — быстро проговорил он, будто стесняясь.
— На четвертом этаже пятиэтажного дома, — эхом ответила я, все еще не понимая, — То есть это был ты?
Винсент кивнул и в его глазах зажглась надежда.
— И это я сказал той девушке из приемной комиссии, что самое вкусное мороженное продается в том магазинчике у памятника Пушкину, — казалось, Винсент и вправду решил разбить все тайны между нами.
Вот только после каждого его слова мне становилось все безрадостнее. Сквер с Пушкиным — ладно, ну попала я в Царство фей, и попала. Раз я — чистокровная фея, когда-нибудь нашла бы дорогу сюда, но вот роза…
То сказочное, волшебное впечатление, на грани страха и тайны, разбилось, как хрустальный бокал. Он не подарил, а подбросил мне розу. Вторгся в мое жилище. Он…Знал, где я живу? Следил за мною?…
— Получается, ты с самого начала знал, кто я? — аккуратно высвободила его руку и отодвинулась.
Он кивнул и настороженно ждал моей реакции. Притих, негодяй. И это еще больше выводило из себя и раздражало.
И я не сдержалась:
— То есть ты следил за мною? — взвизгнула я, — Ты — псих? Ненормальный? Маньяк?
— Нет, что ты, — отмер он, — Просто ты мне понравилась.
— И ты следил за мной! — уличающе стукнула кулаком по лавочке.
Мужчина помедлил, но все-таки кивнул.
— Это же запрещено законом! Сколько мне тогда было лет? Пятнадцать?
А я еще думала, что Винсент нормальный. Да где же моя хваленая интуиция была?! Почему я сразу не рассекретила этого маньяка, не догадалась, что он преследовал меня все это время.
— Я увидел тебя на улице, когда впервые перенесся в Москву, — осторожно сказал Гюрон и погладил меня по руке, — Ты шла домой в сиреневом, легком платье… Твои глаза блестели, а волосы отливали золотом… Мой отец говорил, первой узнает чувства душа, а разум — после…
