Она наслаждалась одиночеством и покоем чуть больше недели, прежде чем от короля пришёл первый презент – набор подвесок с изумрудами, которые Анна незамедлительно отправила обратно с запиской о том, что не принимает подарков от незнакомцев – Генрих, по обыкновению, присылал ей подарки анонимно.
На следующий же день набор вернулся к Анне, подписанный вензелем «Г».
Анна усмехнулась, спрятала коробку, но в ответ ни слов, ни письма не передала.
С тех пор подарки приходили каждый день – это были драгоценности, фарфор, часы и статуэтки. Анна оставляла себе то, что подходило к интерьеру её апартаментов и платьям, и равнодушно отправляла назад всё остальное.
Король пытался извиниться. Ничего нового в происходящем не было, и Анна не собиралась его извинять. Она лишь молча наслаждалась мыслями о том, что Генриха терзают муки совести.
В конце марта Генрих, немного освободившийся от опеки над супругой, пригласил баронессу к себе, и Анна без возражений пришла в его апартаменты.
Генрих стоял у камина и ворошил угли. Заслышав шаги, он убрал кочергу и шагнул навстречу Анне, намереваясь её поцеловать.
Анна немедленно отвернулась от его губ, и поцелуй пришёлся в щёку.
– Как это понимать? – спросил король.
Анна скрестила руки на груди, бросила на монарха презрительный взгляд и, вывернувшись из его рук, отошла к камину.
– Вы обвинили меня в измене. Как я считаю, не заслужено.
– Анна! – Генрих немного повысил голос, но Анна не шевельнулась.
– Вы сделали мне больно, – продолжила она, – хотя знаете, что я этого не люблю.
– Анна!
Генрих крепко сжал её плечи, но, не обращая внимания на его руки, Анна резко развернулась и посмотрела в глаза Генриху в упор.
– Я принадлежу вам, Ваше Величество. Хотите взять меня – берите. Но не требуйте от меня тепла взамен.
Генрих скрипнул зубами и, поймав в ладони лицо Анны, притянул её к себе. Коснулся её губ поцелуем, но губы Анны остались неподвижны и расслаблены, и поцелуй не принёс удовлетворения.
– Анна, я же тебя люблю, – сказал Генрих уже тише и как-то даже жалостливо.
– А я вас – нет! – твёрдо заявила Анна.
Генрих выругался и оттолкнул её, так что Анна больно ударилась бедром об угол комода, но от этого взгляд её стал только холодней.
– Не играй со мной, – прорычал Генрих, приближаясь к ней вплотную.
Анна не шевельнулась и ничего не сказала.
Генрих снова стиснул её плечи, притянул к себе и почти коснулся губами её губ, но мгновенно передумал и отпустил.
– Хорошо, – сдался Генрих, – чего ты хочешь?
Ответ у Анны был заготовлен давно.
– Я хочу уехать отсюда.
– Исключено, – отрезал король.
– Не насовсем, Ваше Величество, – продолжила Анна уже мягче, – на несколько недель… До конца весны. Мне душно тут. У меня непрестанно болит голова. Тут и там я вижу вас с Лукрецией, и это причиняет мне боль. Прошу вас, отпустите меня… Наши чувства станут только крепче. А я, в свою очередь, обещаю писать вам каждый вечер и отсылать письма с самым быстрым гонцом.
Генрих смягчился. Руки его остались лежать на плечах Анны, но больше не сжимали их с такой силой.
– Ты правда хочешь этого?
– Лишь на несколько недель, – повторила Анна и заглянула королю в глаза. – А вы, если пожелаете, приедете ко мне, едва ваше присутствие при Лукреции перестанет быть столь необходимым.
– Куда ты поедешь?
– Я думала об источниках близ Ле фонт Крос. Там, где Карл Великий высадился на нашу землю…
– Ты стала интересоваться историей?
– Мне больше нечем заняться. И к тому же, когда я читаю о его победах, то представляю на его месте вас.
Последние слова были серьёзным преувеличением, и Анна пожалела о них, едва вспомнила небольшую перепалку Генриха с герцогом Корнуольским во время венчания, но сам монарх ничего не заметил.
– Я подумаю, – пробормотал он. Генрих снова поймал губы Анны, и на сей раз та ответила со всей возможной искусностью.
Спустя три дня Анне сообщили, что на конюшне её ожидает новый скакун – дымчато-серый, как глаза самой баронессы. Анна любила лошадей, и этот подарок был из тех, которые было невозможно не принять. Едва разделавшись с делами, она облачилась в костюм для верховой езды, состоявший из серого камзола, украшенного драгоценными подвесками, и узких мужских брюк, и отправилась туда, где ждал её жеребец, и уже на месте обнаружила небольшое письмо, спрятанное под седлом:
«Я согласен», – значилось в письме, и чуть ниже стояла подпись: «G».
Анна внезапно почувствовала такое облегчение, какого не испытывала уже много лет. Она торопливо проверила подготовленную для неё сбрую, вывела коня из стойла и, запрыгнув в седло, ударила его по бокам. Всего за несколько минут Анна покинула пределы ухоженного парка, но этого было мало – Анна хотела вдохнуть полной грудью свободу, которую ей доводилось испытывать только во время таких вот прогулок. И пусть свобода эта была лишь иллюзией, и в глубине души Анна знала, что ей некуда бежать, а не так далеко позади за ней следует охрана, приставленная королём, она ловила те крохи счастья, которые могла позволить себе, и старалась не омрачать их мыслями о безвыходности своего положения.
Анна пустила коня в галоп и успела хорошенько надышаться запахом набухающих почек и свежей травы, когда дорогу ей перегородила цепочка всадников в чёрных плащах.
Анна замедлила бег коня и крикнула им:
– С дороги! Едет доверенное лицо короля!
Всадники и не думали трогаться с места.
Анна проехала ещё несколько ярдов и добавила:
– Пропустите, пока не появилась стража. Они не будут так любезны, как я.
– Стражи не будет, – ещё один всадник показался из леса позади Анны.
Девушке показалось, что голос незнакомца ей смутно знаком, а через секунду всадник сбросил капюшон на спину.
– Вы были грубы с моим господином, – сказала Мишель, – герцог подобного не прощает. Взять её.
Глава 7. Похититель
Виктор сидел напротив камина и задумчиво потягивал вино из старинного серебряного кубка, украшенного гранатами. Блики пламени играли на драгоценной инкрустации и на камнях, испещрявших его перстни, но Виктор был погружён в собственные мысли так глубоко, что не замечал ни света, ни тепла, ни вкуса вина.
Только когда двери скрипнули, впуская Мишель и её свиту, Виктор выпал из овладевшей им задумчивости и повернулся в сторону гостей.
– Где? – спросил он коротко.
Мишель отступила в сторону, и Виктор увидел трепыхающийся свёрток, достававший его людям до плеч.
