Я так мечтала, что он заговорит! И тогда, после того, как этот сизифов камень мы наконец затащим наверх – все изменится, все пойдет по-другому!
И вот мальчик заговорил. Ну то есть он стал произносить звуки и слова. На самом деле он начал просто повторять, что ему скажешь.
– Громче.
– Ганя.
– Это мяч! Скажи «мяч».
– Мяч.
С одной стороны, это был огромный прорыв, и я была очень рада. С другой, это было совсем не то, что я ожидала. Повторял ребенок бездумно. Как попугай. Правда, значение некоторых слов он уже знал. Но то, что ему не объяснили, не показали – он не понимал вообще.
Простой вопрос: «Сколько тебе лет?» – для него ничего не значил. Даже вопрос «Как тебя зовут?» оставался без ответа. Камень опять покатился вниз.
Тогда мы зашли с другой стороны. «Как тебя зовут? Скажи – Ганя». Молчит. Подходим к зеркалу.
– Смотри, кто там. Это Ганя. Как тебя зовут? Скажи – Ганя.
– Ганя.
– Ганя.
– Сколько тебе лет? Скажи – пять. Сколько тебе лет?
– Ганя.
Ладно. Выбрали три основных вопроса, которые могли задать соседи в лифте. «Как тебя зовут?» «Сколько тебе лет?» И еще «как дела?» Отзыв: «Хорошо!»
Повторяли их целыми днями. Скоро мальчик стал хорошо ориентироваться в этих вопросах и не путался в ответах, в каком порядке их ни задай. Это тоже был прорыв: он отвечал не тем словом, которое произносили. Не повторял. Но другие вопросы были нам неведомы, и иных ответов на эти три вопроса мы тоже не знали. Вы представляете, сколько нужно выучить вопросов и ответов к ним? О чем вообще могут спросить человека? Да о чем угодно! Можно ли все это уложить в компактную схему?
Но есть и хорошая новость: все же, пока маленький аутист постепенно заучивает ответы, медленно-медленно к нему в голову приходит и их понимание. Правда, достается оно очень тяжелым путем.
Мама
Все полечили!
Несмотря на то что, просидев полгода на БКБГ-диете, от аллергии мы избавились, зубы у мальчика оставались очень плохими. Молочными, но дырявыми. И в один ужасный день они заболели. Перед нами неприступной стеной выросла перспектива посещения стоматологической клиники. Это и обычному-то ребенку непросто пережить, что уж говорить об аутистах.
Поскольку больных зубов было много, решили сделать это все единственным возможным способом – под общим наркозом. Я, конечно, прочитала сразу же, что один общий наркоз сокращает человеку жизнь на несколько лет, но все равно не нашла других вариантов, и мы поехали.
В клинике нас настроил на нужный лад психоделический интерьер – стены были расписаны гигантскими цветами яркой окраски. Персонал, предупрежденный о том, что мальчик – аутист, был слегка напряжен, но крайне приветлив. Как только мы вошли в кабинет с пыточным креслом, Игнат заорал и сделал стойку «звезда». Если вдруг вы не знаете – это очень эффективная позиция, при ней даже маленького ребенка невозможно нормально поднять, посадить или вообще куда-нибудь поместить. Попробуйте объяснить ребенку, который очень напуган и к тому же не понимает слов, что ничего страшного сейчас не будет, что он здесь только поспит в кресле. А когда это происходит в маленькой комнате со страшным креслом и множеством взрослых в странных одеждах и колпаках, задача становится невыполнимой.
Но мы справились. Посадили не в стоматологическое кресло, а рядом, там и усыпили. Потом перенесли, куда нужно. Мне сказали, что наркоз Гане сделали на полчаса – детям на более длительный срок не рекомендовано. И как только он очнется, меня позовут. Если понадобится еще время, то спросят моего согласия. Я немного успокоилась и ушла сидеть в коридор с ужасными цветами на стенах. Прошло полчаса, потом еще какое-то время. Цветы разрастались все больше и больше, а никто мне ничего не объяснял. Кругом вообще никого не было. Я пошла в операционную, навстречу вышла женщина и сказала, что наркоз продлили еще на час, потому что очень много работы.
– Что же вы мне ничего не сказали?! – спросила я закрывающуюся передо мной дверь.
Я снова сидела в коридоре, но было как-то очень неспокойно. Прошло еще много времени. Наконец, вышел врач и смущенно сказал, что все что можно сделали, но ребенок пока еще спит. В кабинете Ганька лежал безжизненной тушкой. Вокруг него озабоченно крутился анестезиолог.
– Он теперь будет приходить в себя до вечера, – сказал доктор. – Вы не волнуйтесь. И… можете его забрать.
– Забрать?
– Да… Вы на машине?
– Нет.
– Аа.
Я вызвала такси. Ганька все это время не открывал глаз, хотя его теребили и шумели над ухом. Машина приехала, я немного в измененном состоянии вынесла Ганю и села с ним на руках на заднем сиденье. Когда мы поехали, мне стало страшно. Машина тряслась и в ней было шумно, а я прикладывала ухо к Ганиной груди и никак не могла определить – дышит ли он.
Дома я положила его с собой в кровать, мальчик пытался приоткрыть глаза, но снова задремывал. И вдруг он страдальчески проговорил:
– Пополоскать! – Неожиданное и длинное слово! Сорвался с места и побежал в ванную.
На следующее утро, когда пришла няня, Ганя был здоров и радостен, как огурец.
– Как дела? – начала няня со стандартного вопроса, ожидая стандартного «хорошо». Ганя радостно запрыгал на месте.
– Все полечили! – сказал он.
И это был крутой ответ.
Мама
Увлечения
Оказалось, что Игнат – очень увлекающийся человек. Это одна из моих любимых черт в мужчинах, но первые увлечения Гани не вызывали у меня особого восторга.
Кружение на месте мы, к счастью, оставили позади. Потом начались говорящие плакаты. Самые разнообразные. Не только говорящая азбука, но и география, называющая громко страны мира; музыкальные инструменты, звучащие на все лады; таблица умножения; слоги… И все это оглашало квартиру, не умолкая, в течение многих месяцев, так что на нашем домике едва крыша не подпрыгивала.
Когда Ганя начал наконец произносить слова, он придумал новый прикол. Изумительно, как работает его голова: подхватить какую-то хорошую вещь и перевернуть ее с ног на голову, превращая в какую-то дурную пародию. Маленький Тиль Уленшпигель. Я уже рассказывала, что Ганя начал говорить, читая. Довольно быстро он решил заняться чтением книг вслух. Но читать не слова, а цифры! Берешь книгу и начинаешь читать нумерацию страниц. ОДИН – переворачиваем страницу, ДВА, ТРИ… СТО ДВАДЦАТЬ ТРИ… ТРИСТА СОРОК ВОСЕМЬ… И пока книга не кончится, мальчик от нее не отступит. Так он «сосчитал» полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского в тридцати трех томах. Да-да, не размениваясь по мелочам, прямо с Достоевского и начал.
