— Я видел, а это главное, и сделал нужные фотографии. В «люксы» вошли пятеро мужчин, никаких баб. Двое стариков, трое громил. Тяжеловесы. На фотографиях все увидите сами.
— С нетерпением жду этого торжественного момента.
Под лабораторию Нино приспособил ванную своей квартиры. Жил он далеко не в лучшем районе. Первым делом открыл бутылку южноафриканского бренди, очень сладкого и резкого, как понял Ривельес, отпив глоток, и принялся за работу.
Проявил пленки, просушил, потом просмотрел на фотоувеличителе, довольно бормоча себе под нос:
— Отлично, просто отлично, по-другому и не скажешь. Я сейчас сделаю фотографию с этого кадра, и вы поймете, о чем я.
Ривельеса и Шейлу, находящихся на переднем плане, Нино вывел за рамку, сосредоточившись на фигурах за их спиной, в коридоре.
Вытащив фотографию из сушителя, прошел в гостиную, гордо прикрепил ее к стене.
— Те парни, которыми вы интересовались? — спросил он.
— Да, если они вошли в «люксы».
— Вошли и более не выходили.
Ривельес пристально всмотрелся в фотографию, потом еще пристальнее изучил ее через увеличительное стекло. Лица ему ничего не говорили. Пятеро абсолютно незнакомых мужчин. Трое молодых, двое старых, как и говорил Нино. Ни одного латиноамериканца, среди молодых точно ни одного. Тайна оставалась тайной. Разве что кто-нибудь в Лондоне мог опознать этих людей.
— Нормально? — спросил Нино.
— Более чем. Вы — мастер, Нино, как вы и говорили. Мой самолет через три часа. К тому времени все фотографии будут готовы?
— Конечно. Заказывайте билет, а я займусь фотографиями. Пейте бренди, оно куплено на ваши деньги.
ГЛАВА 6
Трое мужчин сидели за обеденным столом. Скатертью служили старые газеты, в пятнах, чернильных разводах, местами рваные. Диас пил черный кофе, остальные двое смотрели в стены. Квартира была большая, старая, с обшарпанной мебелью. Чувствовалось, что мужчины остановились здесь временно, можно сказать, проездом. Однако они провели в ней уже много лет, и возможно, проживать здесь им предстояло еще очень долго. Однако их сердца, их помыслы, их надежды находились далеко-далеко, в маленькой стране по другую сторону Атлантического океана, о которой многие англичане даже не слышали. Эти холодные комнаты, этот гулкий коридор, эту неуютную кухню они действительно воспринимали как временное жилище. Их дом находился совсем в другом месте.
В дверь тихонько постучали, но никто из мужчин на слух не жаловался, поэтому все повернулись на звук. Один начал доставать из кармана пистолет, но Диас покачал головой. Поднялся, вышел в коридор, встал рядом с дверью.
— Кто там?
— Возвратившийся странник, — ответил голос. — И я упаду, если ты еще минуту продержишь меня у двери.
Диас быстро отодвинул засов, открыл замок, распахнул дверь, вопросительно посмотрел на стоящего на пороге мужчину.
— Знаешь, друг мой, — сказал он, привалившись к стене, пока дверь закрывалась и запиралась, — бывали времена, когда я чувствовал себя гораздо лучше. Из трех последних дней два я провел в самолетах. Не только не спал, но и испортил себе желудок той замороженной дрянью, которую выдают за еду.
— На кухне есть черная фасоль и рис.
— Я продам душу человеку, который принесет мне тарелку черной фасоли и риса. Вот фотографии.
Он передал конверт, который тут же схватили и открыли.
— Ты знаешь, кто они? Люди на фотографиях?
— К сожалению, нет. Я надеялся, что вы знаете. Ривельес с радостным вздохом набросился на еду, тогда как Диас и двое других разложили фотографии на столе и пристально их разглядывали. Мужчины спорили, один даже принес увеличительное стекло, тогда как Ривельес спокойно ел, запивая фасоль и рис испанским вином, а насытившись, с довольным видом отвалился от стола. Не прошло и нескольких минут, как его дрему прервал голос Диаса:
— К сожалению, мы никого не знаем. Ты говорил с ними, слышал, как они говорят?
— Нет. Все это время я провел в компании этой удивительной женщины. Я даже не видел, как они входили в свои апартаменты. А что?
— Есть одна догадка. Увидеть это можно только через увеличительное стекло. На этой фотографии, где мужчина смотрит прямо в объектив.
— Фотограф — мастер своего дела. Он включил фотовспышку, чтобы привлечь их внимание и сфотографировать не только в профиль, но и в анфас. Я его вижу, отвратительный урод. Что вы нашли в нем интересного?
— Посмотри на щеку, вот сюда. Вроде бы шрам, не так ли?
Ривельес присмотрелся, согласно кивнул.
— Возможно. И что из этого?
— Он может быть немцем. Это сабельный шрам. Мужчина достаточно стар, чтобы учиться в двадцатых годах, а тогда без сабельных шрамов диплома, можно сказать, не выдавали. При всех университетах были сабельные клубы. Они пользовались клинками с заостренным концом и масками, которые закрывали только часть лица. Вероятно, с тем, чтобы уметь ранить соперника и научиться терпеть боль.
— Глупость какая-то. И что это доказывало?
— Что они — настоящие мужчины.
— Понятно. Глупые идеи распространяются быстро. Глядя на него, да и на остальных, можно сказать, что они — немцы. Но что это доказывает?
— Если речь о молодых, то ничего. А вот старики, со шрамами, вполне могли участвовать во Второй мировой…
— Нацисты!
Диас кивнул.
— Вполне возможно. Но как это выяснить?
— В Аргентине они есть, но их мало и в основном мелкая рыбешка. А в Парагвае их хватает?
— Пожалуй. Они зовутся военными советниками. И тоже, как ты говоришь, мелкая рыбешка. Но вот за рекой…
— Уругвай! Там их полным полно. Начальники концентрационных лагерей, эсэсовские шишки, убийцы. Там они везде, и среди чиновников, и рядом с ними, копошатся, как тараканы.
— И совсем близко от Парагвая, — задумчиво продолжил Диас. — Возможно, это и есть связующее звено, которое мы ищем. Но прежде всего надо выяснить, кто эти люди.
— Тупамарос могут знать. Ты поддерживаешь с ними контакты?
Диас покачал головой.
— Скорее нет, чем да. Большинство из них убили в 1974 году, потом движение распалось. Но я могу навести справки. Правда, на это потребуется время. «Ка-Е-Вторая» уже покинула Кейптаун и через несколько дней будет в Австралии. Мы должны как можно скорее выяснить, кто эти люди. У кого же спросить?
— У евреев! — ответил Ривельес. — Израильтянам многое известно об уцелевших нацистах. Скорее всего они смогут опознать этих стариков. Но как выйти на них. Не можешь же ты просто пойти в израильское посольство и попросить о помощи.
— Почему нет? — Диас убрал фотографии в конверт. — Если у нас есть важная информация, они захотят с нами поговорить. А мы ничего не потеряем, обратившись к ним.
