Пока Цветочкина оторопело хлопала длиннющими ресницами, Саша притянул её к себе и снова прижался губами к алым устам.
В этот же недобрый момент распахнулась дверь ординаторской и на пороге, как чёрт из табакерки, возник Дикарь.
Девушка попятилась назад и явно не от Саши. Страшно. До жути. Стоит только взглянуть на разъяренного — нет, не Бугая — льва!
— Как это, сука, мило! — Синицын с характерным хрустом размял костяшки пальцев.
Цветочкина проглотила комок в горле, но он вернулся обратно. Сашка ведь целовал её… А Женя зашёл как раз в эту секунду!
Бежать? А куда? Он дверной проём, как шкаф закрывает. Свалиться на пол, прикинувшись мёртвой?
Но, чёрт побери, как же приятно! Он ревнует! Впервые Ира видит его ревность… И если бы не было так страшно, то было бы очень хорошо.
С диким оскалом, абсолютно ничем не напоминающем улыбку, он захлопнул дверь и шагнул к «парочке».
Ира практически растеклась лужицей и не только от страха. Нет.
Он пришёл. За ней. За ней ли? Она очень надеется, что да. Иначе, будет обидно…
— Женишься прям? Бля, да ты герой! — гора напряжённых мышц с нескрываемой угрозой надвигалась на худенького врачишку и Ира было подумала, что надо бы притащить каталку.
Разумеется, она всё ещё злилась на Сашу, но смерти ему не желала, а именно такой исход для доктора полыхал в глазах Жени. А ещё насмешка. Он доволен или горд? Чем?
— Тебя не учили стучаться, Женя? — Саша шагнул ему навстречу.
Самоубийца!
Девушка всё так же тихо стояла в стороне, отчаянно надеясь, что гнев Дикаря её обойдёт. Волны негатива, что исходили от него крайне настораживали, если не сказать — повергали в ужас.
— Стучаться, пока ты в моей больнице мою бабу тискаешь? Ладно. Сейчас постучусь, — Цветочкина вскрикнула когда кулак Бугая, размером со строительный молот, обрушился на лицо Саши.
Послышался хруст и несчастный доктор, словно снесённый невидимой волной, улетел на добрых полтора метра. Может, и дальше улетел бы… Да стена помешала.
— Женя, Женечка! Не надо! — Цветочкина бросилась к Дикарю, мысленно прощаясь с жизнью.
Сейчас и ей достанется так, что не унесёт.
Евгений медленно повернул голову в её сторону.
— С тобой я разберусь позже. В машину. Бегом, — бросил ей ключи и снова повернулся к Александру, что силился встать с пола, обливаясь кровью, что била фонтаном из сломанного носа.
— Жень, пожалуйста! — девушка вцепилась в руку мужчины. — Давай уйдём!
— Ты оглохла что ли? — он рявкнул так, что задрожала не только Ира, но, казалось, и стены помещения.
В подсознании ожили страшные картинки, где Дикарь держит пистолет у её виска. И она сбежала. Трусливо поджав мнимый хвост, как последняя дрянь…
— Так что, Санёк? Делать-то что будем, а? — Синицын окончательно потерял контроль, пиная еле живое тело врачишки. — Знаешь, гондон, что бывает с теми, кто трогает чужое? — ещё один удар носком ботинка под дых. — Ты что, бессмертным себя возомнил? На готовенькое потянуло? — удары продолжались, а доктор лишь беспомощно хрипел.
— Не трогай её… Это я… Поцеловал… Сам, — кашляя и сплёвывая кровь, Саша всё ещё пытался подняться.
— А я знаю. Мой Цветок, конечно, дура та ещё, но не блядь. Думаешь, я заделал бы ей ребёнка, если бы был уверен в обратном?
И не важно, что это вышло случайно. И плевать, что раньше он считал Ирку именно шлюхой. И вообще похрену, что она дел опять наворотила.
Одно сейчас сдерживало Бугая от убийства на почве ревности. Её слова. О нём, о мелком, которого она от него понесла. О том, что любит его, Дикаря.
И больше Женя не жалел о том, что в порыве страсти кончил в неё. Не жалел о том, что приволок её в свой дом. И даже не сокрушался по своей свободе, о которой скоро придётся забыть, переступив порог ЗАГСа.
— Живи, недоделок. Но если ещё раз ты посмотришь в сторону моей Цветочкиной, я бошку тебе оторву голыми руками. Это последнее предупреждение, — прощальный пинок в пах отзовётся для доктора адской болью, когда он попробует встать, если, конечно, удастся.
В машину Ира сесть не решилась, а потому просто стояла рядом, отмораживая себе любящую приключения «филейную» часть тела, что так нравится Дикарю.
Стояла и молила Бога, чтобы ревнивец не убил Сашу. А сомнения были… Девушка вздрогнула, когда он вышел из клиники и уверенной походкой направился к ней.
Ей бы сейчас спросить, жив ли Санька… Да боязно. Кто знает, что Женя себе напридумывал. Неровен час и ей по голове настучит. А она-то уж точно не очухается после такого…
— Чего встала? В машину, давай! — выхватил у неё ключи и, разблокировав автомобиль, сел в него.
Ирка нервно усмехнулась. Открывать дверь даме Дикарь так и не научился.
— Я не понял! — прикрикнул он в окно, приспустив стекло вниз. — Особое приглашение тебе надо?
— Жень, я не поеду с тобой…
Арина улыбнулась надменной официантке, что принесла ей чашку горячего кофе. Да что там официантка! Она сейчас всё население Москвы, включая гостей столицы расцеловать готова от радости!
Неужели получилось? Девушка до сих пор не верила, что да…
И куда теперь? А, не важно. Главное, что из рук тирана вырвалась…
Но спустя пару мгновений, когда адреналин в крови перестал превышать свою норму, Вороховой стало больно. Отчего-то сердце защемило так сильно, что прямо-таки невмоготу…
Вот для этого она замуж выходила? Чтобы быть преданной? Оттраханной в рот, как последняя дешёвка? Убегать из супружеского гнёздышка в старом мамином плаще, что был забыт рассеянной родительницей и чудом подвернулся Арише под руку.
Именно этот плащ спас девушку, когда к ней ринулся один из самых пронырливых псов Ворохова.
Арина в тот момент так растерялась, что готова была скинуть с себя личину старушки и рвануть с места как гончая. Только вовремя поняла, что силы неравные. Парень догнал бы её и пикнуть не успела бы.
Натянув капюшон аж на лицо, она ещё сильнее сгорбилась и без единого звука приняла помощь Антона, подав ему дрожащую руку. Благо додумалась перчатки одеть. Вряд ли бабуля в таком возрасте (который был заявлен внешним видом), делает себе дорогой маникюр…
Всё обошлось. Одурачила. Сбежала.
Стало легче тебе, Ариша? Нет… ***
— Ира, садись в машину, не доводи. Я ведь выйду сейчас, — раздражённо шипел Дикарь, прожигая девушку ядовитым взглядом.
Только сейчас она обратила внимание на его уставший вид. Под глазами пролегли мрачные тени, уголки рта сжаты от нервозности, а сбитые костяшки пальцев побледнели от того, как сильно он сжал руль.
