– Я знаю, что делаю, – ответил он.
Торговец пожал плечами и пошел прочь.
Судно толкалось носом в плавучий причал; на причале застыл Спаркс в позе конькобежца, резко затормозившего прямо посреди спокойной темной глади. Со всех сторон теснились другие, более крупные и тяжелые суда, похожие то ли на гигантских морских обитателей, то ли на длинные водоросли. И надо всем этим, над самим Спарксом, казавшимся ничтожной козявкой, громоздился Карбункул, словно готовое к прыжку чудовище. Его розовато-белые опоры, в каждой из которых свободно мог бы поместиться дом, поднимались из моря подобно фантастическому лесу; выше над ним нависало брюхо города – какие-то бесконечные блоки, лебедки, цепи и немыслимое множество иных приспособлений. Запах моря здесь смешивался с самыми разнообразными и порой куда менее аппетитными запахами, источаемыми подбрюшием города. Широкие причалы ощетинились неведомыми Спарксу устройствами; тоннели уходили из гавани прямо в утробу Карбункула… Он вдруг подумал о притаившемся в этой утробе чудовищном, ненасытном голоде.
– Ты, парень, держись нижних уровней! – Торговец вынужден был кричать, чтобы Спаркс мог расслышать его среди сотен других громких голосов, звона, стона и грохота, что гулким эхом разносились в этом странном мирке, замкнутом между морем и брюхом Карбункула. – Ты отыщи на аллее Литорина местечко под названием «Гаддерфи»; тамошняя хозяйка тебя и приютит.
Спаркс рассеянно кивнул в знак благодарности и протянул ему руку.
– Спасибо. – Он забросил мешок с пожитками за плечо и поежился, когда порыв холодного ветра вдруг лизнул его своим влажным языком.
– Мы еще дня четыре тут простоим – смотри, если вдруг передумаешь…
Спаркс только головой помотал. Потом повернулся и пошел к лестнице, ведущей вверх, в чрево города. Торговец смотрел ему вслед, пока юноша не скрылся из виду.
* * *
– Эй, ты, с дороги! Ослеп, что ли?
Спаркс шарахнулся в сторону, на груду ящиков, а целый дом на колесах съехал по аппарели прямо у него над головой, медленно перевалил через порожек и стал спускаться туда, откуда сам он только что поднялся. Где-то в вышине, в маленьком окошке, он разглядел личико, слишком крохотное для столь зычного голоса и с совершенно равнодушными глазами – существу в окошке было абсолютно безразлично, убрался он с дороги или нет. Он тупо уговаривал себя, что вот, наконец-то, добрался куда хотел, и все вокруг всамделишное, и техники полно, но почему-то радости при этом особой не чувствовал.
Испугавшись собственных мыслей, он двинулся дальше, по Главной улице, которая, начинаясь внизу, длиннющей спиралью поднималась на самый верх гигантской раковины; теперь он еле брел по самой обочине. Казалось, Главная улица никогда не кончится, так и будет некруто ползти вверх, порой плавно сворачивая, уходя в тоннели, ведущие куда-то внутрь толстенных стен, а изумленные глазищи разинутых дверей складов и прочих хозяйственных помещений будут пялиться на него, словно недоумевая, как он попал сюда. Вокруг был сплошной лабиринт жилых домов, отгороженных от улицы перилами. Неба видно не было – над головой была только нижняя часть следующего поворота нескончаемой спирали, тускло поблескивающая полосами светящейся краски. Ответвления боковых улочек были похожи на конечности сороконожки или еще какой-нибудь извивающейся твари из того, настоящего мира, который всегда был ему понятен, но теперь остался так далеко, за этими мощными прозрачными стенами, не боящимися никаких штормов.
Он пробирался мимо сложенных в кипы тюков, куч мусора, пустующих магазинов, равнодушных лиц в толпе, стараясь и своему собственному лицу придать непроницаемое выражение. Навстречу ему попадались рыбаки, рабочие, лавочники и прочий трудовой люд в небогатой одежде; впрочем, часто ему трудно было даже вообразить, каков род занятий того или иного встречного. И повсюду попадались еще какие-то бесполые полулюди, которые с лишенной разума четкостью в одиночку выполняли такое количество самой различной работы, что и двоим бы не справиться. Он робко приблизился к одному из них и смущенно спросил: «Как это вы умудряетесь такие тяжести поднимать?» Но существо продолжало грузить упаковочные клети, даже не удостоив его ответом.
Ему уже начинало казаться, что он всю свою жизнь так и бредет по этой бесконечной улице, что давно уже ходит по кругу. Каждая следующая боковая улочка была похожа на предыдущую как две капли воды; он ошалел от шума, от толчеи, от вони и дыма. Дома, способные самостоятельно менять свою конфигурацию, громоздились один под другим, внутри этого огромного муравейника; песок и штукатурка сыпались из их стен; еще совсем новые строения некрасиво кособочились, теснимые другими, куда более древними, почти такими же древними, как само море. Здесь ничто не происходило само по себе – все случалось в двойном, тройном, десятерном объеме, и каждое новое впечатление буквально сбивало с ног. Громада города, нависшая надо всем, казалось, способна была вот-вот сокрушить и хрупкий «потолок» над его головой, и его собственные плечи. Бесконечные катакомбы улиц создавали впечатление подземного лабиринта, они смыкались вокруг него, пока… Помогите! Он бессильно прислонился к странно теплой стене какого-то здания, ногами утопая в мусоре, и закрыл глаза.
– Эй, приятель, с тобой все в порядке? – Его осторожно коснулась чья-то рука.
Он поднял голову, открыл глаза и поморгал, чтобы прояснилось зрение. Коренастая женщина в рабочем комбинезоне стояла рядом, качая головой.
– Нет, по-моему, милый, ты не в себе. Вон, позеленел совсем. Может, это у тебя от суши «земная» болезнь, морячок?
Спаркс слабо улыбнулся, чувствуя, как зеленоватая бледность на его щеках сменяется румянцем смущения.
– Наверное, – он был благодарен, что хоть голос его не выдал. – Наверное, так и есть.
Женщина склонила голову, чуть нахмурившись.
– Ты ведь островитянин?
Спаркс отшатнулся от нее, прижался к стене.
– Откуда ты знаешь?
Женщина лишь пожала плечами.
– У тебя акцент. Да и никто здесь, кроме жителей островов, не станет ходить в плаще из грязных шкур. Прямо из рыбачьей деревни, да?
Он смущенно разглядывал свой плащ.
– Да.
– Что ж, ничего, не пугайся. Не позволяй большому городу сбивать тебя с ног, мальчик. Ты привыкнешь. Правда ведь, Полли?
– Как скажешь, Тор.
Спаркс подался вперед, вглядываясь в того, кто стоял у женщины за спиной, и впервые заметив, что они с ней не одни.
Там возвышался один из этих металлических полулюдей; его матовая шкура отражала тусклый свет. Интересно, какого пола это существо, подумал Спаркс и заметил, как оно выдвинуло что-то вроде третьей ноги или хвоста и преспокойно уселось на эту подпорку. Вместо лица у него было прозрачное окошко, за которым виднелись панели электронных датчиков.
Тор вытащила из кармана своей кожаной куртки плоскую бутылку и открутила пробку.
