Поставив на стол пустой бокал, Джулиан рассеянным жестом похлопал себя по груди, словно надеясь, что его душа — единственное, что могло снова сделать его человеком — могла заваляться в одном из жилетных карманов, как перчатка или галстук.
— Черт… проклятая штуковина вечно теряется! Вдобавок вампиры — жуткие эгоисты! Представь, не помню случая, чтобы кто-то из них подошел ко мне и предложил перегрызть ему горло, чтобы высосать из него украденную у меня бессмертную душу.
— Стало быть, тебе так и не удалось отыскать вампира, инициировавшего Дювалье, — пробормотала она. — Ведь после того как Дювалье был уничтожен, именно он унаследовал твою душу, так?
— К сожалению, ты права. Не удалось. Да и как бы я его нашел? Вампиры — ужасно неразговорчивые типы. Даже со своими сородичами почти не общаются. Как правило, они открывают рот, только когда едят.
Порция нахмурилась. Внутреннее чутье подсказывало ей, что Джулиан не был с ней до конца откровенен.
— Итак, тебе не удалось вернуть свою бессмертную душу. Зато, как я слышала, у тебя было достаточно времени, чтобы доказать свою доблесть на полях сражений в Бирме?
Джулиан небрежно пожал плечами:
— Нетрудно строить из себя героя, когда знаешь, что бессмертен. Вот я и вызывался всякий раз сходить на разведку. Участвовал в каждой стычке. Подумаешь, проскользнуть в тыл врага, большое дело! Я ведь ничем не рисковал, верно?
— Разве только тем, что не успеешь вернуться до восхода солнца.
Губы Джулиана насмешливо скривились.
— Был как раз сезон муссонных дождей.
— Ну, поскольку король возвел тебя в рыцарское звание, думаю, твоя храбрость все-таки произвела на него впечатление.
— Мечтатели в любую эпоху лелеют надежду своими глазами увидеть героя. Думаю, король мало чем отличается от других мужчин.
— Или женщин, — подсказала Порция, смело встретив его взгляд.
Джулиан скрестил руки на груди.
— Может, пришло время объяснить наконец, чего ищешь ты, Порция? Потому что если тебе тоже понадобился герой, то ты явно ошиблась адресом.
Чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом его немигающих глаз, Порция отошла к окну. Слегка раздвинув пыльные портьеры, девушка вглядывалась в тускло освещенный переулок, на который выходили окна его комната. Над мощеной мостовой клубился туман, в зловещем полумраке за каждой тенью, казалось, таилась неведомая угроза, но Порция хорошо понимала, что куда опаснее был человек, нетерпеливо дожидавшийся ее ответа.
Поежившись, она украдкой бросила взгляд на свое отражение в оконном стекле, потом со вздохом задернула шторы и вновь повернулась к нему.
— Я ищу убийцу.
Эта мрачная фраза, казалось, повисла в воздухе. Оба молчали. На мгновение им вдруг стало нечем дышать. Наконец Джулиан, запрокинув голову, добродушно расхохотался:
— Тогда, полагаю, ты не ошиблась адресом.
Глава 4
Порция почувствовала, как от лица отхлынула кровь.
— Стало быть, это правда, — упавшим голосом проговорила она, судорожно прижав к себе сумочку.
— Ты имеешь в виду, что я убийца? Ну да, мне случалось отбирать у людей жизнь — чтобы остаться в живых самому. Жаль, что приходится лишать тебя девичьих иллюзий, дорогая, но в этом смысле я мало чем отличаюсь от других солдат армии его величества.
Порция глубоко вздохнула, стараясь, чтобы ее голос звучал по возможности ровно.
— Я не имела в виду войну. Джулиан… я сейчас говорю о тех женщинах на Чаринг-Кросс и в Уайтчепеле.
Огонек веселого любопытства, вспыхнувший в его глазах, внезапно угас.
— Женщин? Каких женщин?
— Четырех женщин, которые умерли с того дня, как ты вернулся в Лондон. Тех самых, из которых какой-то ублюдок высосал всю кровь — до последней капли.
На лбу Джулиана залегла глубокая морщина. Отвернувшись от Порции, он невидящим взглядом уставился в камин.
— Когда именно их убили?
— Первую — две недели назад, незадолго до того, как Эйдриану сказали, что тебя видели в Лондоне. Следующих двух — почти сразу же после этого. И последнюю — три дня назад. Несчастную нашли лежащей в темном переулке за церковью Пречистой Девы Марии. Ее тело было еще теплым…
Не отрывая взгляда от кучки остывшей золы в холодном камине, Джулиан сцепил пальцы за спиной.
— Ты абсолютно уверена, что всех их убил вампир? — глухо спросил он.
— Вне всяких сомнений, — дрожащим от едва сдерживаемых чувств голосом отрезала Порция. — И можешь мне поверить, эти бедняжки отнюдь не горели желанием подставить ему свою шею! У них все руки были в крови, ногти обломаны, понимаешь?! Все они отчаянно боролись за жизнь. — Понимая, что это безумие, Порция все-таки не удержалась и подошла к нему вплотную. — Джулиан, это твоих рук дело? Ты убил этих несчастных?
Резко обернувшись, Джулиан вскинул на нее глаза:
— Ты подозреваешь, что я способен на такое, — и тем не менее отправилась разыскивать меня? Да ты с ума сошла! Как можно так глупо рисковать?!
Разве она сможет объяснить, что по какой-то непонятной причине в душе своей она продолжала верить ему? Верить в то, что Джулиан скорее умрет, чем причинит ей вред. Хотя кому, как не ей, знать, на что он способен…
— Я не верю, что ты способен причинить мне боль.
— Я всегда причинял тебе боль. — Взгляд Джулиана метнулся к ее шее. Он старательно избегал встречаться с ней глазами. — Твои шрамы — лучшее тому подтверждение.
Порция машинально приложила руку к горлу, где под кожей часто-часто пульсировала жилка. Как она сейчас жалела, что, сорвав с шеи бархотку, швырнула ее на карточный стол. Без нее она чувствовала себя какой-то голой. Уязвимой.
Мысленно чертыхнувшись, она заставила себя опустить руку и, подняв голову, посмотрела в глаза Джулиану:
— Я пришла сюда, надеясь убедиться, что ты не причастен к убийству этих четырех женщин. В конце концов, это ведь я спасла тебя тогда, в склепе, помнишь? И если это ты отнял жизнь у ни в чем не повинных людей, значит, я виновна в их смерти не меньше, чем ты.
Джулиан придвинулся ближе, его тень упала на нее, и Порция невольно поежилась. Потом он заговорил — его чуть хрипловатый завораживающий голос действовал на нее как колыбельная. Порция хорошо понимала, почему он так действует на женщин.
— А что, если это я убил их всех? Что, если это я выслеживал их по ночам, крался за ними по пятам, только поджидая удобного случая, когда кто-то из них споткнется или замешкается, чтобы наброситься на свою беспомощную жертву? — Вцепившись руками в подоконник, к которому испуганная девушка прижалась спиной, Джулиан нагнулся и внезапно потерся щекой о ее щеку. Она ожидала, что его лицо окажется холодным, но ошиблась — его щека оказалась неожиданно теплой, даже горячей, словно он горел в лихорадке, подобной той, которая сжигала и Порцию. Едва она почувствовала, как его губы коснулись ее кожи, как по всему ее телу пробежала дрожь. Однако страх был тут ни при чем, и Порция хорошо это понимала. — Что мне помешает проделать то же самое и с тобой, а?
