Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Ухмыляется, расстегивая рубашку. Ненавистная плейбойская усмешка, красивая и раздражающая все рецепторы ненависти, какие только могут быть в человеке.
— Я не наигрался. Отпущу, когда мне надоест. Я еще даже тебя не трахал. Ты что, не читала контракт или ты еще и безграмотная? — рассмеялся своему остроумию. Самоуверенный и самодовольный ублюдок! — На, надень и пошли.
Швырнул мне свою рубашку. А я старалась не смотреть на его тело. Нарочно отворачивалась в сторону.
— Если бы я не знал кто ты, я бы решил, что ты смутилась… но это было бы смешно после того, как ты натирала мой член своей ладошкой. Бездарно, я бы сказал. Идем в усадьбу.
— Я никуда не пойду. Я не хочу у вас работать. Я передумала. Верну вам все деньги и…
Он расхохотался. Как в прошлый раз — оскорбительно и мерзко. Так мерзко, что мне захотелось его убить.
— Тебя из какого села привезли? Ты читать умеешь или считать? Нули в неустойке видела? У тебя таких денег даже к пенсии не соберется. Уйдешь, когда я решу.
— Я устраивалась к вам горничной, а не… не… шлюхой!
Обернулся ко мне и вздернул бровь.
— Какая интересная версия отказа от сделки.
Сделал несколько шагов в мою сторону и уперся руками в стену у моего лица, а я буквально закуталась в его рубашку и замоталась ею.
— Но знаешь, в чем ты просчиталась сейчас? Мне плевать, кем ты сюда устраивалась. Если ты хочешь махать тряпкой, мыть унитазы и периодически брать у меня в рот, и раздвигать ножки — я воплощу твои фантазии в жизнь. Ты ведь воплощаешь мои… Надеждааа. А теперь пошли спать. Я устал. У меня завтра важная встреча.
— Я никуда не пойду.
Он пожал плечами.
— Можешь оставаться здесь. А утром я устрою тебе еще одну пробежку по снегу с собачками. Им надо двигаться, жиреют зимой.
Так невозмутимо с ухмылкой в уголках губ.
— И это самое милое, что с тобой произойдет в этом доме, если я услышу еще одно «нет». Слушайся и, возможно, ты наскучишь мне быстрее, чем думаешь. Пошли.
Я сделала несколько шагов к двери следом…
— У меня брат умирает. Мне были нужны деньги. Отпустите меня, прошу вас!
Он даже не обернулся. Толкнул дверь, и до меня донесся его голос.
— А что изменилось сейчас? Они перестали быть тебе нужны? Или твой брат за эту ночь выздоровел?
— Я нанималась горничной! — уже почти рыдая.
— А будешь моей шлюхой. Делов-то. Зато больше денег. Пошли.
— Мне надо позвонить маме, пожалуйста!
— А бабушке с дедушкой не надо? В контракте было сказано о невозможности связи с внешним миром без моего позволения. Или ты его не читала? — бросил на меня презрительный взгляд. — Хотя это твои проблемы.
Я поравнялась с ним, не решаясь переступить порог и шагнуть в снег босыми ногами.
— Я босиком.
— И это тоже твои проблемы. Ты ведь решила побегать по улице, сбросив туфли.
— Будь ты проклят, больной подонок!
— И что это изменит в твоей судьбе, Надя? Меня поразят громы и молнии Божьего гнева? Кстати, мои пальцы все еще пахнут твоими проклятиями. И у них охеренно вкусный запах. Иди вперед так, чтоб я тебя видел.
Снег обжег ступни, и я вскрикнула, но ненавистный психопат даже не обернулся.
хо, колебания горячего дыхания опять вызвали волну мурашек и покалывание в напряженных сосках, один из которых все еще сладко нал после сжатия, — если ты будешь послушной девочкой я не стану тебя связывать, и еще много чего не стану делать из того, что тебе может не понравиться. А теперь расстегни мне штаны и возьми его в руку. Давай. Я жду. У тебя еще есть шанс доказать, что я не зря тебя выбрал.
Глава 7
Отверженным быть лучше, чем блистать
И быть предметом скрытого презренья.
Для тех, кто пал на низшую ступень,
Открыт подъем и некуда уж падать.
Опасности таятся на верхах,
А у подножий место есть надежде.
"Король Лир" Уильям Шекспир
Я сидел в кресле перед монитором ноутбука и смотрел на девчонку, потягивая скотч и сбивая пепел с сигары. С тех пор, как ее провели в комнату и закрыли там на ключ, она не переставала рыдать навзрыд.
Нет, я не испытывал жалость. Мне вообще неведомо это чувство. Оно недостойное и ненужное ни тому, к кому его испытывают, ни тому, кто настолько слаб, что может себе позволить жалеть. А сочувствия и сострадания я лишился еще в юные годы, как ненужного балласта. В моем мире оно ни к чему. Я смотрел на нее по трем причинам, и все три меня выбивали из равновесия.
Первая — она мне нравилась. Да, она мне дико нравилась. Притом нравилось в ней все, даже ее странное поведение и ее слёзы. Ненавистные мужиками женские слезы, где я не отличился эксклюзивностью и дергался от раздражения, когда очередная подружка вытирала платочком слезу, выжимая из меня чек на какую-то херню, без которой, по ее мнению, она не может быть счастлива. Знаете, что мне нравилось в этот момент? Показывать истинную цену счастья и в чем оно заключается. Например, приказать при ней утопить ее любимую кошку в унитазе, а может, отправить на тот свет престарелую бабушку или сжечь оранжерею с цветами? Я смотрел, как они менялись в лице, бледнели, дрожали, и хохотал, заливался смехом. Интересовался — насколько они будут счастливы, если я выпишу чек с удвоенной суммой, но они лишатся чего-то очень любимого. И тут выплывают причины истинного счастья. Никто не готов расстаться со своими слабостями и привязанностями.
В этот момент я их ненавидел… Почему? Потому что у них было что-то кроме денег, что делало их счастливыми. Я им завидовал. У меня не было. Даже моя мать никогда не могла сделать меня счастливым, хотя и любила меня только одной ей понятной и специфической любовью…. Пожалуй, единственная в этом мире, кто меня любил. Своеобразно, но все же. Меня это не расстраивало. Мне гораздо больше нравилось, когда меня ненавидели и боялись. Партнеры по бизнесу, журналисты, конкуренты, политики. Деньги дают власть. Огромные деньги дают огромную власть. Все остальное лишь иллюзия выбора народа. Страх — вот истинная эмоция, которая правит миром. Тот, кто заставляет вас его испытывать — владеет вашим разумом. Все это фигня насчет чувства вины. Ложь безграмотных заграничных психологов и пафос цитаток, которыми пестреют аккаунты напыщенных идиотов, возомнивших себя умниками. Мне всегда нравился отрывок одного очень известного фильма, где главный герой убеждал конченого ублюдка, что прощать — это и есть истинная власть. И я был с ним всецело согласен, но не в том, что надо уметь прощать (тут мне сразу вспоминался Аль Капоне)*1, а в том, что власть — это не только иметь право выбора, а возможность предоставлять его другим… или не предоставлять.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
